Дмитрий Суслин - Роза в цепях
Видя это, Лот Моний чуть не заплакал. Однако времени для рыданий не было — нужно было спасать свою жизнь, жизнь своих людей и корабль. Он подавал команды мощным голосом, и матросы выполняли их с молниеносной быстротой, понимая, что от этого зависит их спасение. Волны играли с судном, как кот с мышью, но Лоту Монию каждый раз удавалось обмануть их. Трех гребцов уже смыло за борт, и крики их потонули в грохоте бури. Никто не кинулся спасать их — это бесполезно. Люди были по щиколотку в воде, и с каждой волной она прибывала. Управлять кораблем становилось все труднее и труднее. Лот приказал выбросить за борт мешки с пшеницей и тюки с драгоценными восточными тканями. Разорение началось. Но что значит оно по сравнению с жизнью? Судно стало легче, и снова капитан стал обманывать надвигающуюся смерть. Волны, озлобленные упорством и ловкостью судёнышка, казалось, с удесятеренной силой набросились на людей, решивших дорого продать свои жизни. Единственная мачта «Исиды» скрипела так, что ее жалобный стон разрывал матросам сердца и напоминал погребальную песню. Однако никто из них не струсил, никто не злился в истерике, вымаливая у Нептуна пощады, — слишком часто приходилось, им глядеть смерти в глаза. Стиснув зубы, моряки продолжали выполнять свои обязанности, подбадриваемые ударами капитанского кулака. Время шло, а буря не собиралась отступать. Она становилась все неистовее и яростнее. И если силы моряков убывали, то ее силы возрастали, и невидимое покрывало смерти уже опускалось на несчастный корабль, готовясь унести его в царство Аида. Лот Маний чувствовал приближение неминуемой гибели и судорожно сжимал амулет, которой еще когда-то в детстве повесила ему на шею мать. Он готов бал дать команду матросам собраться перед каютой, чтобы с достоинством встретить последний час. «Исида» дала уже легкий крен на правый борт, и нос врезался в волну, рассекая ее пенистый гребень. Воды в корабле было уже по колено, и кормчий крикнул, что сломалось рулевое весло. Гром, словно издеваясь, ответил ему радостный эхом. При свете молнии Лот увидал искаженное от страха лицо кормчего. У его ног в мольбе, протягивая к небу руки, ползали на коленях смертельно испуганные невольники. Лоту даже показалось, что в шуме яростного шторма он слышит эвон их цепей и звуки разрываемой одежды.
— Кассий! — крикнул он мускулистому великану, рубившему снасти за его спиной. — Возьми двух человек и отправляйся на корму. Буря заглушала его голос, и Лоту приходилось кричать Кассию прямо в ухо. — Видишь тех бездельников? — палец капитана указал на рабов. — Руби цепи и отправь их за борт к дельфинам! Кассий кивнул и отправился выполнять приказ. Молнии засверкали так часто, что стало светло как днем. Разгневанная на людей стихия словно просила человеческих жертв. Гигант Кассий шел через мечущийся на волнах корабль, чтобы удовлетворить ее. По пути он взял с собой двух матросов, таких же здоровяков, как он сам.
И они, как три призрака, возникли перед уже готовыми сойти с ума невольниками. Увидев их, вооруженных огромными железными топорами, кормчий захохотал:
— Нептун требует мяса! Что ж, мы накормим его!
— Заткнись! — крикнул ему один из тех, кто пришел с Кассием. — Без тебя тошно.
Рабы, среди которых были только молодые мужчины и женщины, в ужасе молчали. Но, когда топор Кассия разрубил тяжелую цепь, к которой они все были прикованы, поднялся страшный крик. Огромными сильными руками матрос схватил первого раба, высокого и бледного юношу, и, не снимая с него кандалов, потащил к тому месту, где стоял рулевой. Молодой раб кричал и умолял Кассия пощадить его; от страха он почти не сопротивлялся. Кассий выволок его наверх, затем, под безумный смех кормчего, поднял высоко над головой и швырнул в морскую пучину. Жалобный вопль несчастного захлебнулся во мраке. За Кассием уже шел другой матрос, неся на руках бьющуюся в истерике женщину. Рулевой все еще дико хохотал, и Кассий наотмашь ударил его по лицу.
— Займись делом, — зарычал он, — а то отправишься вслед за ними!
Страшная работа продолжалась. Невольников было человек тридцать, и все они один за другим исчезали за кормой, пытаясь иногда сопротивляться, молить о пощаде или осыпая палачей проклятиями. Последнюю жертву Кассий нашел в глубоком обмороке. Это была красивая молодая девушка. Она лежала на промокшей насквозь рогоже, и лицо ее было спокойным и нежным. Посреди того безумия, что творилось вокруг, матросу показалось, будто он видит перед собой божество. Он вдруг испугался, что должен убить ее и, увидав груду тряпья — бывшие лохмотья утопленных рабов, разбросанные вокруг, закидал ими невольницу. Освобожденное от рабов судно чуть выправилось. Корабль несло по волнам, как весенний ручей несет скорлупу ореха. Волны и ветер, будто по чьему-то приказу вдруг стали стихать. Гром гремел уже не здесь, а где-то в другом месте. На севере горизонт начал очищаться от туч. Удивительно было то, что за все время, пока продолжалась буря, с неба не упало ни колли дождя. Боги приняли от «Исиды» страшные дары и сменили гнев на милость. Шторм кончился. Люди валились с ног от усталости и пережитых волнений. Но надо было ставить запасной руль, и работа продолжалась…
Сейчас, когда солнце светило и опасность была позади. Лот Моний подсчитывал убытки. Потери были огромными: два корабля с экипажами, почти полторы сотни невольников и весь торговый груз. Лот волосы готов был рвать от досады. Но что поделаешь, потерянного не вернуть. Капитан оглядел свою команду. Тридцать шесть усталых, сильных мужчин разных народов и цвета кожи занимались различными делами.
Часть из них во главе с Кассием чистила оружие, которого было слишком много для торгового судна. Лот Моний возглавлял корабль пиратов.
Два месяца назад Зеникет, предводитель разбойничьего общества в горах Киликии, собрал к себе на совет командиров небольших пиратских флотилий. Киликия была будто самими богами заселена теми, чьим ремеслом был разбой в водах Средиземного моря. В этот край люди стекались отовсюду — приплывали в челноках, спускались по горным тропам с сумой за плечами, бежали от непосильных поборов, находя здесь новых друзей, чтобы в будущем вместе испытать судьбу, грабя богатые торговые корабли, похищая молодых девушек и женщин, где обманным коварством, а то и прямым насилием. Не раз морским разбойникам приходилось вступать в бой с римскими военными кораблями, не раз их разбивали, но всякий раз пиратство возрождалось, как Феникс из пепла. Неистребимым было гнездо разбоя…
Совет проходил в роскошном зеленом шатре, укрытом от посторонних глаз неприступными скалами, командиры молчали. Зеникет восседал на мягких персидских подушках, то и дело, запуская пальцы в роскошную, черную, как смоль бороду.
