Кэти Максвелл - Искушение леди
Дебора не докучала ей утешениями. Еще в раннем возрасте она обзавелась привычкой заботиться и ухаживать за сестрами, даже когда они ее раздражали. Она нашла в себе силы пробормотать:
– Все будет хорошо, Рейчел. Я понимаю, я все понимаю.
Рейчел подняла голову.
– Правда? Ты меня не обманываешь?
– Конечно. – Дебора с трудом проглотила комок в горле. Она знала, что когда-нибудь этот день непременно настанет. Нетерпимость Генри ни для кого не была секретом. Тем не менее, она никак не ожидала, что это случится так скоро. Скрывая огорчение, она сказала: – Я все устрою. Ведь есть еще Лизбет…
– Лизбет слишком важничает. Она чересчур много думает о себе, чтобы заботиться о нас! – Рейчел поправила капор и вытерла глаза платочком. – С тех пор как они с Эдмондом уехали в Лондон, мы почти ничего о них не знаем. Хотя ты сказала, что будешь оплачивать почтовые расходы и что ей можно не волноваться на этот счет.
– Эдмонд занимает высокое положение в обществе. У него ответственная должность, а Лизбет, я уверена, с головой ушла в домашнее хозяйство. Она ведь должна выглядеть рядом с мужем достойно. Кроме того, ты же знаешь, у них совсем недавно родился ребенок.
– Да, но зато у нее есть няня, повар и целая армия слуг. Во всяком случае, так говорит Генри.
– Они ей нужны, – примирительно ответила Дебора. – В Лондоне респектабельность имеет очень большое значение, а ведь мы хотим, чтобы Эдмонд сделал успешную карьеру.
Ее зять числился секретарем герцога Этериджа и твердо рассчитывал в будущем получить должность в правительстве.
– Ну да, конечно, Лизбет уехала и взвалила все на мои плечи, – пробормотала Рейчел, жалея себя.
У Деборы наконец-то лопнуло терпение. Она встала со ступенек и поправила шляпку.
– Тебе не пристало жаловаться. Мистер Персиваль дал тебе все, что ты хотела. А когда ты вышла замуж, то получила очень приличное приданое. Тебе даже не пришлось ухаживать за матерью, когда она заболела, Теперь уже я превратилась в камень у тебя на шее. Согласна, две женщины под одной крышей – это чересчур, тем не менее, я вовсе не считаю себя такой уж большой обузой! – И она зашагала по тропинке через пастбище.
Рейчел пришлось ускорить шаг, чтобы догнать сестру. Она схватила Дебору за руку:
– Нет, конечно, никакая ты не обуза. Но разве, родная, тебе не хочется иметь своих детей?
Дебора резко остановилась. Она хотела иметь детей. О, как хотела! Иногда она испытывала в буквальном смысле физическую боль из-за того, что их у нее нет.
Словно прочитав ее мысли, Рейчел продолжала:
– Я понимаю, что викарий Эймс не подарок. Но он, по крайней мере, не настолько уродлив, как мистер Персиваль. И ты, кажется, неплохо уживалась с ним.
– Неплохо уживалась? – Не веря своим ушам, Дебора уставилась на Рейчел, не зная, смеяться или плакать. – Да он же был на тридцать семь лет старше меня!
В голубых глаза Рейчел светилось любопытство.
– Ты никогда не жаловалась.
От эгоизма и бесчувственности сестры Дебора на мгновение лишилась дара речи. Опомнившись, она воскликнула:
– А разве кому-нибудь стало бы от этого лучше?
Она повернулась и пошла по тропинке. Общество сестры было ей неприятно, и она хотела хотя бы ненадолго оказаться от нее как можно дальше. Рейчел поспешила за ней.
– Но ты могла хотя бы намекнуть… А так и мама, и Лизбет, и я… Все мы считали, что ты вполне счастлива.
– Я делала то, что должна была делать. – Дебора сердито пнула подвернувшийся сорняк.
– Согласись, нельзя ожидать, что мы будем знать то, о чем ты не рассказываешь.
Дебора молча шла впереди. Тогда Рейчел была слишком юной, чтобы понять, что она испытывала, выходя замуж за мистера Персиваля. Но теперь-то сестра должна представлять, о чем идет речь! Сейчас она, без сомнения, может догадаться, каково было Деборе, даже не зная деталей.
– Я ни в чем не виновата перед тобой! – со слезами в голосе воскликнула Рейчел.
Дебора остановилась и обернулась. Та стояла футах в десяти от нее, достаточно взрослая и самостоятельная замужняя женщина. Тем не менее, в обществе старшей сестры она по-прежнему вела себя, как несмышленая девушка-подросток. Такое впечатление, что обе они играли свои, раз и навсегда навязанные роли. Дебора всегда была честной, прямой и открытой, надежной дочерью, пожертвовавшей собственными чувствами ради блага семьи. И как она могла объяснить теперь Рейчел, пусть уже даже вышедшей замуж, что представляла собой ее семейная жизнь? И что она испытывала во время еженедельных визитов своего супруга? И какая пустота царила в ее сердце, несмотря на то что супруг, в общем-то, оказался совсем неплохим человеком?
Дебора осмелилась возразить мужу один-единственный раз, настояв, что ее сестры должны выйти замуж по любви. Так оно и случилось. Вот только она никак не ожидала, что их мужья окажутся такими эгоистами. И того, что ее сестры уверуют, будто в двадцать семь лет Дебора уже ничего не ждет от жизни.
Ничего. Это слово приводило ее в отчаяние. В конце концов, должно же быть в жизни нечто большее, чем долг или просто существование.
– Ты не понимаешь, что я чувствую, – просто ответила Дебора.
Рейчел подошла к ней вплотную.
– Но я хочу, чтобы ты была счастлива.
– Тогда не устраивай мой брак с викарием Эймсом.
– Но ведь здесь, в Долине, нет других подходящих для тебя холостых мужчин.
– Ох, да поможет мне Господь! – набожно вздохнула Дебора и взяла сестру под руку. Они шли по зеленому лугу, покрытому сочной травой, и впереди уже виднелись каменная крыша и трубы дома Рейчел.
– Конечно, викарий – не самая лучшая партия, – признала Рейчел, – но он не такой уж плохой человек. У него доброе сердце, и он будет хорошо с тобой обращаться. В конце концов, он никогда и пальцем не тронул этих своих ужасных детей.
Логика Рейчел помимо воли заставила Дебору рассмеяться. Но она не могла, да и не хотела продолжать разговор на эту тему.
Как она могла объяснить сестре, внимательно прислушивающейся к общественному мнению, что в последнее время ее одолевают непонятные желания и томления… причем того сорта, которые Рейчел ни за что бы не одобрила?
Деборе не нужен был ни очередной старик, ни даже «подходящий» мужчина.
Нет, она обратила внимание как раз на неподходящих. Например, на бондаря Кевина с карими смеющимися глазами и мускулистыми руками. И на Дэвида, старшего конюшего баронессы Алодии, с широкой грудью и сильными, пусть и кривыми ногами наездника. Она грезила этими крепкими, здоровыми молодыми людьми, слухи о любовных похождениях которых подогревали ее пылкое воображение и не давали спать по ночам.
