Барбара Картленд - Династия любви
— Я знал, что ты обрадуешься мне, — засмеялся Роби. — Как твои дела?
— Все было ужасно, пока я не увидела тебя! — улыбнулась Тила. — Почему ты приехал? Что случилось?
— У меня дело. — загадочно промолвил он. — И нам еще о многом надо поговорить.
Но сначала вели Коблинсу показать моему кучеру дорогу в конюшню.
Тила изумленно уставилась на брата. Но ничего не стала спрашивать.
Кому, как не ей, знать: Роби ничего не расскажет, пока сам не захочет.
Она тотчас оставила гостиную и сбежала вниз по крутой лестнице, ведущей на кухню.
Как и следовало ожидать, чета Коблинсов мирно похрапывала в креслах, перенесенных из кабинета.
На секунду Тила засомневалась, будить ли их, — старые слуги очень любили послеобеденные часы отдыха.
Но Роби приехал, он дома, а это гораздо важнее всего остального.
Больше не раздумывая, она тронула Коблинса за плечо.
— Эй, проснись, — тихо молвила она, — сэр Роберт приехал!
— Что? Что вы сказали, мисс? — сонно спросил Коблинс.
— Сэр Роберт приехал, — повторила Тила. — Он хочет, чтобы ты показал его кучеру путь на конюшню.
— Сэр Роберт вернулся! — воскликнул Коблинс.
Пока, охая и кряхтя, он вставал на моги, проснулась его жена.
— Что же делать, мисс Оттила? — забеспокоилась ома. — Сэр Роберт вернулся, а у нас нечего даже на ужин приготовить.
Коблинсы всегда обращались к ней так. Они считали, что называть ее неполным именем — значит проявлять неуважение.
— Мы что-нибудь обязательно найдем, — заверила ее Тила. — Но сначала я должна поговорить с сэром Робертом. Я даже не знаю, останется ли ом здесь.
Коблинс уже окончательно пришел в себя и теперь надевал свой сюртук.
Давно выцветший и во многих местах заплатанный, этот сюртук тем не менее придавал Коблинсу вид настоящего, вышколенного дворецкого, который умеет выдерживать этикет Большого дома до мелочей.
Он поправил свои поредевшие седые волосы и горделиво направился из кухни в гостиную.
Роби ждал его там.
— Добрый день, сэр Роберт! — с почтением сказал дворецкий.
Типе всегда становилось смешно, когда Коблинс говорил официальным тоном, — он напоминал ей голос епископа на службе.
— Рад тебя видеть, Коблинс, — приветствовал его Роби. — Будь добр, покажи моему кучеру дорогу до конюшни, чтобы он смог поставить лошадей. А сам он будет спать в доме, потому что крыша конюшни протекает.
— Хорошо, сэр Роберт, — нисколько не удивившись, ответил дворецкий.
Все с тем же достоинством он удалился.
— Если ты и твой конюх остаетесь, — сказала Тила, — я могу лишь надеяться, что вы догадались привезти с собой что-нибудь съестное.
Здесь нет ни-че-го — в этом доме нет абсолютно никакой еды.
— Я предвидел это, — лукаво улыбнулся брат, — поэтому привез пару корзин, наполненных весьма недурственными продуктами, например, pate de fois gras!
— Откуда у тебя все это? — растерялась девушка.
— Я купил, — просто ответил Роби.
На какое-то время в гостиной воцарилась тишина.
— Ты что… шутишь? — опомнилась наконец Тила.
— Вовсе нет, я ведь предупредил тебя, что нам о многом надо поговорить, — напомнил брат. — Но для начала давай присядем. Между прочим, совершенно случайно я прихватил бутылку шампанского, которое мы с тобой и выпьем.
— Я, наверное, сплю, — прошептала Тила, — если только ты вдруг не стал миллионером.
— Ну, что-то вроде того, — ответил Гоби.
— Да, теперь я абсолютно уверена — все это мне просто снится… — пробормотала Тила.
Они прошли в кабинет матери, который нисколько не изменился после ее смерти: французский мебельный гарнитур по-прежнему стоял там; его нельзя было продать, так же как и полотна эпохи Французской революции, привезенные дедом.
Солнце заглядывало в окна, и комната казалась очень уютной.
Гоби встал у камина и огляделся по сторонам.
Тила закрыла дверь.
— Ты хорошо выглядишь, — сказала она.
— Я знал, тебе понравится мой новый костюм, — довольно усмехнулся он. — Это первое. что я купил.
Тила опустилась в кресло эпохи Людовика Четырнадцатого.
— Ты должен рассказать мне все с самого начала. Я просто… умираю от любопытства!
— В то, что я расскажу, будет довольно непросто поверить, — покачал головой Гоби. — Но наша судьба коренным образом переменилась.
— Но как? Что произошло? — нетерпеливо подпрыгнула в кресле Тила.
— Я одолжил дом!
— Одолжил дом? Как это? Теперь что… кто-то., будет жить здесь?
Тила не могла собраться с мыслями, чтобы вывести из услышанного какое-нибудь заключение.
Гоби засмеялся:
— Я был точно так же удивлен, когда Патрик О'Келли рассказал мне об этом.
О Патрике Типе доводилось слышать и раньше.
Этот друг ее брата был младшим сыном графа О'Келли, ирландского дворянина.
Роби говорил, что Патрик часто помогает людям и именно благодаря ему имя Роберта Ставерли было включено в гостевые списки многих домов.
— А как мог Патрик О'Келли одолжить дом? — недоумевала Тила. — И если он сделал такое предложение, то кто мог согласиться на это, учитывая, в каком состоянии находится дом?
— Именно об этом я и спросил его, — признался Роби. — Ответ был прост — американский мультимиллионер.
Тила замерла.
— И это правда? Действительно правда?
— Клянусь честью! — воскликнул Роби.
— Это самая замечательная новость в моей жизни, — радостно пролепетала Тила. — А теперь расскажи все по порядку! — уже приказным тоном произнесла она.
От нее не ускользнуло, как не терпится брату изложить подробности.
— Ну, как я уже говорил раньше, Патрик в связи с безденежьем приложил некоторые усилия, чтобы обзавестись связями с интересными людьми столицы. В Лондоне есть даже такая поговорка: «Если тебе что-то понадобятся от нищего или от богатого банкира, попроси Патрика — и он это достанет».
Тила расхохоталась:
— Ну а дальше что?
— Не помню, говорил ли я тебе, — продолжал Роби. — Патрик ездил в Америку сразу после Рождества. К одной особе из богатого семейства Вандербипьдов… По это совсем другая история.
Роби спохватился: ведь он говорит не с кем-нибудь из своих друзей, а с сестрой — и быстро переменил тему.
— Пуда, Патрик заключил много договоров в Нью-Йорке. А между прочим, ты же знаешь, немало европейских, в том числе и английских, дворян ищут невест среди миллионерш, которыми буквально наводнен этот город.
Тила не слышала ничего подобного.
Заметив удивление в ее глазах, Роби пояснил:
— Я могу представить тебе большой список английских графов и баронов, которые готовы заклевать друг друга ради толстого кошелька какой-нибудь американки.
