София Нэш - Секреты скандальной невесты
— У нас будет больше шансов, если ты пойдешь назад, а я выйду сбоку.
— Элиза, нет. Лучше избрать более надежный…
— Нет, Сара, нет!
Она бросилась вперед, скрывшись за аналоем, обогнула коринфские колонны перед алтарем и увидела обитую панелями дверь, ведущую к боковому проходу, которым пользовался пастор. Она бежала так, словно ее вот-вот схватят за пятки гончие, не без труда отыскала выход из довольно запутанного лабиринта, который вывел ее на освещенную майским солнцем Милл-стрит. Срывая с головы цветочный венок, она попробовала оценить свои действия.
Внезапно заметив большой завядший похоронный венок, она уронила фиалки и схватила его. Она заставила себя замедлить шаг до нормального, пока не завернула за угол Милл-стрит. Сквозь стебли растений она увидела алый мундир, и колени у нее подогнулись.
Недолго думая, она ухватилась за ручку ближайшей кареты, сунула венок в руки ошарашенному кучеру и запрыгнула внутрь. Прежде чем закрыть дверь, она умоляющим голосом попросила пожилого кучера:
— Всего лишь несколько минут, пожалуйста. Гинея, если вы не скажете ни слова.
Сухопарый кучер улыбнулся и согласно кивнул, после чего засвистел мелодию, словно не случилось ничего особенного. Элиза опустила шторы на окнах и затаилась в глубине кареты, прижавшись ухом к стенке. Звон колокола на башне донес радостную весть о чужом счастье.
Загнанная в угол мышь… да, именно так она себя чувствовала. Она сделала вдох и сразу же ощутила в карете букет мужских запахов: глицеринового мыла, табака и трудноопределимого элемента — чрезвычайного богатства. В стенке обитого розовым дерева салона находился графин, до половины наполненный крепкой янтарной жидкостью.
И вдруг…
Господи, она услышала, как кучер с кем-то разговаривает.
— Не видел никого похожего, капитан.
Кровь прилила к голове, застучала в ушах, мешая слушать тихие, но твердые слова солдата.
— Нет, это птичка моего хозяина. Вы не должны входить без него.
В разговор вступил более низкий голос:
— Лефрой, что за ерунда, черт возьми? Только не сваливай все на прошлое. У нас нет для этого времени. — О Господи, это голос мерзавца Мэннинга. Элиза была уверена в этом. — И что ты тут делаешь с этим заплесневевшим венком? Подрядился торговать цветочками?
Теперь вмешался голос офицера, уже более громкий:
— Сэр, это не имеет никакого отношения к вашему кучеру. Мы ищем…
— Не трудись. Я не хочу знать.
— Но я уверен, что видел женщину, которая вошла в эту…
— Лефрой, я урежу тебе жалованье, если ты не вызволишь нас из этой толпы. Служба начинается через двадцать минут.
Когда Элизабет услышала громкий скрип дверной ручки, то поняла, что ее песенка спета. Люди говорили, что дождь в свадебный день — к счастью. Сегодня небо было нежно-голубое, ни облачка. И конечно же, Элизе страшно не повезло, что она влезла в карету человека, который меньше всего на свете захочет ей помочь.
Она втянула воздух и перестала дышать, когда свет солнечного дня на короткий миг ворвался в салон, а затем его загородили широкие плечи могучего джентльмена. Он произносил какие-то непристойные ругательства, забираясь внутрь, и Элизабет пока не замечал.
Роуленд Мэннинг раздражённо откинул полы плаща и повернулся, чтобы усесться на сиденье, но опустился на что-то слишком уж мягкое и подскочил, словно ошпаренная собака.
— Что за черт?
— Прошу прощения, мистер Мэннинг. Гм… Мне нужна ваша помощь. — Элизабет вздохнула. — Пожалуйста.
Ага, это та сочная вдовушка из церкви, у которой роскошные волосы и потрясающе красивые, изумрудного цвета глаза.
— В самом деле? И что я буду за это иметь?
Она постаралась скрыть охватившую ее панику, ее могло выдать только неровное дыхание.
— Все, что угодно, если не выдадите меня вон тем солдатам.
— Все? Гм, это мое любимое слово.
Кто-то настойчиво постучал в дверку кареты.
— Да-да. Все, что угодно.
— Хорошо. Но одно только слово — и я собственноручно выброшу вас волкам, — пробормотал он. В мгновение ока он обмотал ее кружевную косынку вокруг своей шеи, водрузил свою шляпу Элизе на голову и задрал ей юбки, не обращая внимания на ее прерывистое дыхание. Он поддел ее под колено и пристроил руку между ее стройных ног. Как ни удивительно, у нее хватило здравого смысла не задавать лишних вопросов и спрятать лицо ему в воротник. В последний момент он приспустил брюки и сунул руку под штрипки шляпы.
Дверь кареты заскрипела и открылась, послышалось хриплое покашливание вперемежку с грубоватыми смешками. Роуленд медленно, провоцирующе ерзал по телу Элизабет, не позволяя ей ни на дюйм отодвинуться.
Слегка повернув голову в сторону появившихся зрителей, он рявкнул:
— Поглазейте, если, вам так нравится, педерасты хреновы! Лиззи это нравится, правда же, дорогая? Но за определенную цену! Лефрой! Пусть они заплатят или убираются к чертовой матери! — Изловчившись, он с силой захлопнул дверь.
Он посмотрел в испуганные глаза Элизабет, в которых блеснули искры, напоминающие оттенками те, что отражаются в лучах заката от поверхности Темзы. Из ее груди вырвались какие-то нечленораздельные звуки, она уперлась ему в грудь, но не смогла сдвинуть.
— О нет, мадам. Мы зашли уже так далеко. Я не желаю встречи с магистратом. Оплети меня своими ножками, дурочка. Если суждено свершиться второму акту, тебе не помешает вложить в него побольше страсти. Например, очень кстати будет, если ты издашь несколько сладострастных стонов, — пробормотал он непосредственно в ее очаровательное ушко.
Она была сейчас великолепна, ее янтарного цвета волосы выбивались из-под его шляпы из бобрового меха, а в мерцающих глазах светился вызов.
Она попыталась ударить по кнуту с заплетенной кожаной плеткой, которой он щекотал ее, но промахнулась, поскольку он поднял руку над головой.
Всего лишь тоненькое женское белье разделяло их и не давало возможности слиться, и Мэннинг должен был отдать должное — перед лицом опасности она позволила себе великую дерзость.
Но он ведь не знал ее? О нет, он знал, что она одна из тех овдовевших хищниц, которые стремятся взобраться по скользким склонам общества с помощью протекции клана Хелстона. Но сейчас выяснилось, что эта леди в голубых шелках и атласных юбках скрывает несколько греховных секретов.
Она определенно является таким же актером в этой человеческой комедии, как и он сам.
Господи, она такая мягкая и покладистая, и от нее исходит такой приятный аромат! Его чресла сладостно заныли, несмотря на какофонию голосов, слышавшихся за дверью, и он громко чертыхнулся.
