Мишель Умллингем - Графиня по воле случая
– Какие вещи у меня были с собой?
– Никаких. Одеты вы были странно: В ужасные лохмотья, милорд. Они пахли тухлой рыбой, так что я приказал все сжечь.
Его что, перевозили на корабле? Возможно, не сожги дворецкий вещи, он мог бы узнать больше.
– Вы не заглянули в карманы?
– Нет, милорд. Я не подумал.
– Спасибо, Фарнсворт. Это все.
Дворецкий не двинулся к двери.
– Милорд, касательно леди Уитмор?
– Что такое?
– Знаете, сэр, мы сомневаемся, слуги и я...
Стивен под одеялом сжал кулаки. Ну давай же.
– Да?
– Говоря откровенно, милорд, ваша супруга осуществила некоторые... изменения.
– Изменения какого рода? Фарнсворт в смятении ломал руки.
– Я верно служил вашему роду более тридцати лет, милорд. Я никогда не осмелился бы сказать о Честерфилдах что-нибудь дурное. Но я боюсь, что ваша супруга, возможно, зашла слишком далеко.
Стивен подумал, что Эмили, наверное, передвинула вазу в передней на шесть дюймов влево.
Поведение Фарнсворта казалось графу нелепым. Он не может вспомнить последние три месяца своей жизни, а дворецкий беспокоится о том, что его жена зашла слишком далеко?
– Что. Она. Сделала? – выдавил он.
– Она уволила повара, собирается готовить сама.
Дьявол! Эта женщина и правда собирается отравить его.
Глава 2
Позже в тот же день резкая головная боль сменилась у Стивена тупой пульсацией и как бы ушла внутрь. Сон не шел. Стивен откинул покрывало и встал. Прошлепав босыми ногами по обюссонскому ковру, он врезался коленом в тумбочку красного дерева, стоявшую в ногах кровати, громко выругался и ощупью направился к камину.
Над туалетным столиком висело большое зеркало. Стивен зажег свечу и всмотрелся в свое лицо. Когда-то он вел упорядоченную жизнь. Теперь из зеркала на него взглянул истощенный человек. На обнаженной груди красовался воспаленный шрам – ножевая рана, которую он совершенно не помнил. Удар по голове был получен недавно. Тем не менее кто-то спас ему жизнь и отправил сюда.
Неопределенность нервировала. Он не помнил свадьбы и связанных с ней событий. Как будто невидимая стена встала между ним и правдой.
Поворачиваясь, он вдруг поймал взглядом что-то темное сзади у основания шеи, повернулся, пытаясь рассмотреть. Это была татуировка.
Он попытался рассмотреть рисунок, но угол был неудобным, увидеть его целиком не получалось. Стивен отступил от зеркала. Он все равно найдет ответы, каких бы усилий это ни потребовало!
Некоторыми из них, несомненно, владеет Эмили. Она держится с ним опасливо. Скорее всего, она солгала ему, чтобы защитить детей. Ей нужен кров, и она решила воспользоваться его домом.
Он не мог поверить, что в самом деле женился на ней. В детстве они дружили. Потом она манила его неземной сладостью первой любви. Его отец, узнав об этом, настрого запретил ему видеться с ней. Как случилось, что их пути вновь пересеклись? И почему он ничего об этом не помнит?
Услышав неясный шум, Стивен выглянул в коридор. Хныкающие звуки немного стихли, затем прекратились. Он прошел по коридору и остановился перед дверью одной из спален, откуда доносились звуки. Он открыл дверь и увидел на кровати под одеялом скорченный силуэт. Для Эмили он был слишком мал. Когда глаза немного привыкли к темноте, Стивен узнал мальчика, которого видел днем. Как его звали? Ральф? Роджер? Мальчик лежал, зарывшись лицом в подушку, худенькие плечи вздрагивали.
У Стивена сжалось горло, но он не двинулся с места, не подошел успокоить ребенка. Он не был его отцом, не был и опекуном, что бы ни говорила Эмили. Не его дело вмешиваться. Да и лучше, если мальчик не будет ожидать от окружающих утешений.
Его собственный отец не раз преподавал ему именно такой урок, пока он не научился сдерживать слезы. Будущий наследник не должен плакать и проявлять эмоции. Отец выбил из него все это, и Стивен превратился в образец самообладания.
Когда рыдания мальчика сменились сонным дыханием, Стивен шагнул вперед. Он поудобнее укрыл ребенка и вышел так же молча, как вошел.
Солнце еще не поднялось, но стук дождя по каменным стенам дома успокаивал Эмили. Лизбет, прислуживающая ей на кухне, разожгла огонь, и, пока Эмили месила хлебное тесто, тепло волнами распространялось по комнате.
Она знала, что слуги смотрят на нее со смесью любопытства и неловкости. Дочери барона нечего делать на кухне. Но отдавать распоряжения прислуге ей было очень трудно, ведь она сама до недавнего времени была почти служанкой.
После смерти папы она приложила все силы, чтобы удержать семью от развала. Главным источником беспокойства, естественно, были постоянные неудачи Дэниела в бизнесе. Никто из родственников не согласился бы им помочь, по крайней мере после...
Она выбросила из головы все мысли, не желая думать о том жутком скандале. После того как Дэниел проиграл все деньги, она сделала то, что должна была сделать, – вышла торговать на рынок.
Он тогда убивался по жене. Она простила его, хотя в результате ей пришлось пожертвовать надеждой прилично выйти замуж.
Но теперь она замужем.
Эмили месила тесто, и ритм простых движений, знакомый дрожжевой запах снимали напряжение, а дело, не требующее мысленных усилий, давало время на раздумья.
Уитмор непременно захочет от нее избавиться. Она разрывалась на части, злилась на него за неверность и за то, что он бросил Дэниела, – и одновременно нуждалась в его покровительстве ради детей.
Лизбет молча начала жарить сосиски для утренней трапезы. Поразительно, но эта девушка с некрасивым лицом и фигурой размером с бочку всегда жизнерадостно улыбалась. Эмили она понравилась с первой минуты знакомства.
– Знаете, а ведь вы привели его в ужас, – заметила Лизбет, переворачивая сосиски. – Мистера Всемогущего, в смысле.
– Графа?
– Да нет, миледи. – Лизбет вспыхнула. – Я имею в виду Фарнсворта, дворецкого. Он сказал хозяину, что вы отослали Генри.
– Очень хорошо – Эмили не волновало, узнает ли Стивен о том, что она избавилась от повара. Этот противный сварливый человечек в последние месяцы бессовестно грабил своего, хозяина, запрашивая какие-то совершенно нелепые цены за продукты.
– И не беспокойтесь о готовке, миледи, – добавила Лизбет. – Мы с миссис Дипфорд обо всем позаботимся, пока не появится новый повар.
– Спасибо, Лизбет. – Эмили знала, конечно, что ее поспешное предложение самой готовить на весь дом невыполнимо, хотя надо сказать, что выражение ужаса на лице Фарнсворта доставило ей неподдельное удовольствие. – Мне жаль, что вам обеим придется больше работать.
