Виктория Холт - Обольститель
— Он не сможет так поступить с ней, Фредерик. Она — не член его двора.
— Чего нельзя сказать о тебе, Георг. Тебе могут запретить видеться с ней.
Лицо Георга побагровело от гнева.
— Это правда,— воскликнул он.— Со мной обращаются, как с ребенком. Скоро это прекратится.
— Да, прекратится. До твоего восемнадцатилетия осталось лишь несколько месяцев.
— Да, тогда я буду жить отдельно. Обрету самостоятельность. Пусть Господь приблизит этот день.
Фредерик посмотрел в окно.
— Только что прибыл Мальден,— сказал он.
Принц шагнул к брату и успел увидеть, как Мальден входит во дворец.
— Сейчас,— воскликнул Георг,— я получу ее ответ. Его плохое настроение улетучилось.
— Ты ведь не сомневаешься в том, каким он будет? Георг постарался выглядеть серьезно, но ему это не удалось.
Конечно, она готова упасть в его объятия. Он — принц Уэльский. Молодой, красивый, популярный. Самый желанный любовник в стране. Мэри Гамильтон отказалась стать его любовницей исключительно из нравственных соображений. Принц сознавал, что ей было нелегко устоять.
С Утратой все будет по-другому.
Он вспомнил стоявшего на сцене Флоризеля.
Ну, танцы, танцы!
Руку дай, Утрата!
Мы будем, точно пара голубков,
Вовеки неразлучны.
Но он постоянно слышал ее голос:
О, за них-то.
За голубков, я клятву бы дала!
Как прекрасны эти слова на ее устах! Какую картину возрождают они в его памяти!
О, Утрата, зачем тратить время на любовные сцены в пьесе! Появился Мальден. Принц поспешил к нему, протянул руку.
— Ее письмо! Ее письмо! Где оно?
— Она не написала, Ваше Высочество.
— Не написала! Но ты вручил ей мое письмо?
— Да, Ваше Высочество.
— И что она сказала? Что она сказала?
— Она испытала некоторые сомнения.
— Сомнения?
— Относительно того, что оно написано Вашим Высочеством.
— Но ты сказал ей...
— Да, но поскольку оно было подписано именем Флоризеля, она сказала, что не может быть уверена.
— Письмо от Флоризеля Утрате. Ты заверил ее?
— Да, Ваше Высочество. Я старался изо всех сил.
— И она не ответила на письмо?
— Она — не заурядная актриса, чтобы бежать на первый зов.
Лицо принца стало пунцовым, и Мальден поспешил добавить:
— По-моему, она хочет, чтобы за ней поухаживали. Она скромна, Ваше Высочество, и не верит, что ей оказана такая честь. Она думает, что это розыгрыш какого-то поклонника.
— Значит, она не написала ответ.
— Она не захотела сделать это. Принц растерялся. Мальден сказал:
— Думаю, если Ваше Высочество напишет новое письмо... немного поухаживает за леди, заверит ее в том, что это действительно вы...
— Ты полагаешь, что...
Мальден помолчал. Он сам надеялся на благосклонность леди, будучи отчасти влюбленным в нее. Ему было трудно представлять интересы другого мужчины, пусть даже принца Уэльского.
— По-моему, Ваше Высочество, она хочет сказать этим, что она — леди с высокими моральными стандартами, не желающая легкомысленно предаваться любовным интрижкам.
Принца мгновенно охватило разочарование. С него довольно добродетели Мэри Гамильтон. Но он тотчас улыбнулся. Ну конечно! Он сам не хочет, чтобы она сдалась немедленно. Она желает, чтобы за ней поухаживали. Он умеет это делать. Она получила его письмо, сказала, что польщена... если это правда, что письмо написано им.
Хорошо, он начнет преследование, и скоро она будет принадлежать ему.
Он улыбался, думая о будущей идиллии. О, миссис Робинсон!
***
Король прибыл в Кью, чтобы немного отдохнуть. Насколько более простой казалась жизнь в Кью! Он рано проснулся, посмотрел на часы, встал с кровати, разжег в камине дрова, заготовленные с вечера слугами.
Как здесь холодно! «Это полезно для здоровья,— пробормотал Георг Третий, имевший привычку разговаривать с самим собой, когда он находился один.— Нет ничего лучше свежего воздуха, а?»
Он вернулся в постель, чтобы полюбоваться языками пламени. Скоро комната нагреется... и он сможет сидеть в тепле.
Лежа на кровати, он испытал беспокойство. Он волновался даже в Кью. Находясь со своими министрами, он чувствовал, что может управлять ими и государственными делами; иногда, заседая во дворце Сент-Джеймс, он слышал голос матери: «Георг, будь королем».
Да, он будет королем. Подчинит себе их всех. Они будут помнить о том, кто правит страной. Он бы хотел видеть этого Фокса изгнанным из парламента. Вечно он выскакивает... всегда готов поднять смуту. Его отец отличался хитростью. Сын унаследовал это качество. Племянник Сары, подумал король. Перед его глазами возникло насмешливое лицо Сары — такой он увидел ее тем летним утром, когда она ворошила сено в саду Холланд-хауса.
Его мысли переключились на Шарлотту, вечно беременную Шарлотту. Он прочитает ей лекцию о ее здоровье. Она не нуждалась в ней, но пусть она знает, что он тревожится о ее самочувствии. Малыш Октавий проявлял беспокойство. Няньки сказали, что он кричал ночью и отказывался от еды. Надо разработать новый режим для Октавия.
Приятнее думать о детях, нежели о государственных делах, хотя и с наследниками не все гладко. Дети всегда будут источниками тревог, а, как?
Но он должен помнить о том, что он — король. Он не собирается пренебрегать своими обязанностями. Эти американские проблемы. Если бы с ними можно было удовлетворительно покончить. Норт хотел уйти в отставку, но он, король, не примет ее. Если правительство проявит твердость, их неприятности прекратятся. Но когда правительство, состоящее из амбициозных людей, проявляло сплоченность? Люди вроде Фокса... «Ненавижу Фокса»,— произнес король вслух. Помимо своих политических выходок, этот человек помнил увлечение Георга его племянницей Сарой. Возможно, Сара делилась с ним чем-то. В конце концов она хоть и доводилась ему тетей, их разница в возрасте была невелика; Сара жила в Холланд-хаусе со своей сестрой, матерью Фокса. Фокс находился там... совал свой шаловливый пальчик в каждый пирог; он смеялся, зубоскалил, острил; все хотели знать последнее саркастическое высказывание Фокса.
Он помнил Фокса во время подготовки Брачного Королевского кодекса; Георг считал необходимым его срочное издание после кошмарных браков Глочестера и Камберленда. Фокс оказался в оппозиции. «Кодекс, узаконивающий безнравственность среди потомков Георга Первого»,— так они называли его. Фокс подал в отставку из-за этого Кодекса. «Скатертью дорожка, а, как?» Словно в этом документе не было нужды! Принц Уэльский и Фредерик — пара незрелых глупцов, вечно думающих о женщинах. Это сулит несчастье, если не принять должных мер. Даже он, Георг Третий... в молодости...
