Оливия Клеймор - Голиард
Актёры, недолго думая, сыграли несколько сценок из сельской жизни. Леон, как обычно, играл молоденькую девицу, дочь виллана.
Мария, затаив дыхание, следила за представлением и набиралась опыта. Она лелеяла надежду, что вскоре Жосс позволит ей появиться на сцене и произнести хотя бы несколько реплик. Но пока… Пока она сидела на скамейке среди сервов и вилланов, с удовольствием внимая лицедейству актёров.
Графу де Бельфор доложили о том, что под стенами расположилась актёрская труппа, которая с успехом даёт представления всей округе. Мало того, от командира стражи, ежевечерне отчитывавшегося перед своим сеньором, благородный Ангерран узнал о приключениях актёров во владения барона де Эпиналя.
Граф пришёл в неподдельное волнение.
– Бог мой! – с чувством воскликнул он. – И это происходит рядом! Всего-то в десятке лье от моего замка. После содеянного Филипп де Эпиналь не может считаться добропорядочным христианином! Пусть он и принимал участие в Крестовом походе, и папа Урбан пообещал всем рыцарям отпущение грехов! Но это не даёт ему право творить беззаконие на собственных землях, дарованных его предкам, между прочим Рено I Бургундским, отцом нашего сюзерена Рено II, погибшего на Святой земле.
Командир стражи внимал речам своего господина, подобострастно кивая в знак согласия.
– Да, ваше сиятельство… Были времена… Разве при Рено II бароны позволили бы бесчинства, которые творятся сейчас на каждом шагу?!
– М-да… Граф Бургундский правил жёстко, но справедливо. – Поддержал своего подданного Ангерран. – И воином был храбрым…
Невольно граф де Бельфор вспомнил Крестовый поход. Многие рыцари не вернулись со Святой земли, в том числе и многие его вассалы обрели там вечный покой. Затем он подумал: «Времена Рено II, увы, не вернуть… А его сын Гильом II слишком молод и слаб. Бароны чувствуют себя безнаказанными, ибо над ними постоянно должен висеть Дамоклов меч[53]… Так и до заговора недалеко…»
Командир замковой стражи, видя, что сеньор погрузился в свои мысли, терпеливо ждал, не смея нарушить воцарившегося молчания. Наконец Ангерран вернулся к насущным проблемам.
– Да по поводу актёрской труппы…
Казалось, командир стражи только и ждал этого момента.
– Как я вам уже докладывал, ваше сиятельство, они дали несколько представлений. На мой взгляд весьма недурных… Особенно хороши актрисы… А этот мальчишка Леон, из-за которого и приключилась вся эта история, просто вылитая девица! Да, в труппе есть некий музыкант… Как это принято теперь говорить – бродячий голиард, он сочиняет баллады и искусно играет на лютне. Сервы подхватили одно из его нехитрых сочинений, даже прислуга заучила слова и постоянно напевает балладу дни напролёт. Разве сенешаль не докладывал вам, ваше сиятельство? – заискивающе поинтересовался командир стражи.
– Нет… Но это неважно… – задумчиво произнёс граф. – Передай актёрам, что я приму их. Пусть сенешаль приведёт их в надлежащий вид, особенно женщин. Посмотрим, насколько они хороши…
Граф при всей своей добродетели и любви к жене Сибилле, не прочь был развеяться со служительницами Мельпомены[54] и насладиться представлением. Хотя при его дворе было достаточно жонглёров, акробатов, танцоров и музыкантов, к последним особенно благоволила госпожа Сибилла, Его сиятельство любил разнообразить свой досуг. И такое пусть незначительное событие в жизни Бельфора, как посещение его заезжей актёрской труппой, не хотел оставлять без внимания.
…Как только помощник сенешаля сообщил Жоссу, что граф желает насладиться искусной игрой актёров и потому приглашает их в замок, а ко всему прочему, ему поручено позаботиться о внешнем виде труппы, особенно её женской половине.
Жосс сразу же понял: Его сиятельство скучает, желает развлечься, женой и местными красавицами он пресытился и потому жаждет новых ощущений. А что касается его доброго имени, о коем молва слагает легенды, то одно другому вовсе не помеха. В конце концов, знатный мужчина имеет право развлечься. Да и слух госпожи Сибиллы тоже надобно усладить дивной альбой… А уж Жосс был мастер по части развлечений и учуяв приличный заработок, поспешил дать соотвествующие указания своим подопечным.
… И вот в просторной зале слуги графа наскоро возвели сцену из свежеструганных досок. Актёры, разодетые в пух и прах, начищенные до блеска (стараниями помощника сенешаля), а женщины, в том числе и Мария, ещё и благоухавшие дивными ароматами предстали перед взором супружеской четы де Бельфор.
Граф тотчас, с первого же взгляда оценил прелести Колетты, но и Мадлен удостоил снисходительной улыбки. Правда, юная Мария была вовсе не в его вкусе – слишком уж молода, дабы быть искушённой в любви.
Жосс заливался соловьём перед благородной четой, вознося их добродетели до небес (уж он-то был мастер на подобные хвалебные речи), а затем горячо благодарил за оказанный приём.
Графиня тем временем достаточно оценила предприимчивость Жосса и перевела взор на Ригора. Супруг ещё накануне представления сообщил ей, что в труппе есть некий голиард, который успел, как говорят, покорить сердце графини де Мюлуз. Госпожа Сибилла давно не виделась с Беатриссой де Мюлуз, прошло несколько лет с тех пор, как покойный граф собирал гостей в Бельфоре. Но это обстоятельство для неё сыграло решающую роль, дабы обратить внимание на голиарда.
«Неужели сей юноша сумел завоевать расположение Беатриссы?.. – мысленно удивилась она. – Безусловно, он хорош собой… И только… Неужели он так талантлив и искушён в любовной науке, что заставил Беатриссу пренебречь супружеским долгом?.. Хотя всем известно, её муж стар и болен… Разве можно осуждать женщину за её слабости?.. Но почему он покинул Мюлуз?.. Неужели всё зашло слишком далеко?.. Да, но я не собираюсь терять голову из-за этого мальчишки…» – рассуждала про себя Сибилла.
И вот актёры в очередной раз поклонились почтенной публике, Жосс исчерпав слова благодарности и восхищения, объявил о начале представления.
* * *Благородная чета Бельфор наслаждалась театральным действом. Граф явно симпатизировал Колете, графиня – Ригору. Несмотря на свои добродетели, в том числе и верность супругу, голос сердца постепенно заглушал голос разума, и к концу представления, Сибилла начала, наконец, понимать: почему Беатрисса де Мюлуз не устояла перед этим юнцом. Было в нём нечто притягательное… Сибилла размышляла: может быть, умение петь, обладание прекрасным голосом, хорошими манерами, отнюдь не свойственными выходцам из торгово-купеческой среды… Или всё же виной всему – природное обаяние голиарда? Благородная дама терялась в догадках и вскоре оставила сии бесплодные размышления, ибо её полностью поглотила альба в исполнении Ригора, которую он некогда посвятил графине де Мюлуз.
