Оливия Клеймор - Голиард
Жосс тем временем осматривал камин.
– Ничего не вижу…
– Позвольте мне… – вежливо отстранил его Ригор. – Я всё-таки жил в замках и смогу найти хитроумное приспособление.
Действительно, Ригор его нашёл. Им оказался один из камней, из которых был сложен камин.
Камин заскрипел и пришёл в движение, отъехав в сторону, обнажив небольшую дубовую дверь. Жосс тотчас вставил ключ в замочную скважину, повернул его несколько раз – дверь отворилась.
Актёры спустились в подвал по узкой винтовой лестнице. Они ощутили запах плесени и крови.
…Подвал представлял собой просторное помещение с достаточно высоким потолком, примерно в полтора туаза, так что даже высокий человек мог стоять в нём в полный рост. Посредине стоял длинный дубовый стол, почерневший от времени и крови.
У женщин подкосились ноги. Колетта при виде пыточных орудий, разложенных на скамье подле стола, чуть не лишилась чувств.
– Леон! Мальчик мой! – позвал Жосс. – Откликнись! Где ты?
В тёмном углу что-то зашевелилось. Актёры бросились туда…
Их взорам предстал Леон, связанный, словно квинтал[51] шерсти, рот его был заткнут тряпкой.
Покуда Жосс при помощи кинжала освобождал пленника от пут, Колетта вынула из его рта кляп.
– Колет… – прошептал юноша, не веря своим глазам. – Жосс… Пить…
Ригор заметил бадью с водой и бросился к ней с каким-то глиняным черепком, попавшимся ему под руку.
Напоив несчастного и освежив ему лицо, Жосс спросил:
– Ты сможешь идти самостоятельно?
Леон попытался встать, но ноги не слушались его.
Клод, он был физически самым крепким, подхватил юношу на руки.
– А теперь надо уносить отсюда ноги! И чем дальше, тем лучше! – воскликнул он.
– Не дай бог, барон имеет право аутфанга… – вставил Ригор, блеснув своими юридическими знаниями.
Актёры вопросительно на него воззрились.
– Это когда барон имеет право преследовать вора не только на своих землях… – поспешил пояснить он.
– Надо бежать в Бельфор! – воскликнула Мадлен. – Говорят, молодой граф благороден и справедлив. Будем молить его о защите!
Актёры поддержали Мадлен молчаливым согласием и поспешили покинуть леденящий душу подвал.
Свежий зимний воздух привёл Леона в чувство.
– Я смогу идти сам… – сказал он Клоду. – Мне уже легче… Так мы быстрее выберемся из леса.
Мария, затаившаяся в лесу, выбежала навстречу актёрам. Уже светало…
– Слава богу! Вы спасли его! – с радостью воскликнула она и бросилась к Леону.
– Кто ты?.. – поинтересовался юноша.
– Считай её своей спасительницей! – пояснил Жосс. – Уходим отсюда, как можно быстрее!
Вскоре актёры и Мария достигли повозок.
От быстрой ходьбы девушка раскраснелась и выглядела очень привлекательно. Это заметил даже Леон, который уже окончательно пришёл в себя.
– Можно мне поехать с вами? – с мольбой в голосе обратилась она к Жоссу.
– Соглашайся, Жосс! – поддержали её просьбу Мадлен и Колетта.
– Славная девушка! Отважная… Всё равно у неё никого нет… – заметил Ригор.
Жосс усмехнулся.
– Что ж, Мария, с этой минуты ты – актриса и полноправный член моей труппы.
Девушка улыбнулась в ответ и поспешила занять место в повозке рядом со своими новоявленными друзьями.
Глава 8
На следующий день, примерно в полдень, барон решил отправиться в Гнилую лощину, дабы поразвлечься с Леоном.
День выдался солнечный. Филипп де Эпиналь пребывал в дивном настроении, предвкушая, как он насладится женственным юношей, а затем подвергнет его изощрённым пыткам.
Барон не тропился, поэтому его лошадь шла неспешно. За ним следовали телохранители. Они обычно не входили в охотничий дом, оставаясь неподалёку, предпочитая проводить время подле костра, даже зимой. Они прекрасно знали, что Филипп де Эпиналь унаследовал дурные наклонности от своего отца, который также тяготел к мальчикам, а под старость сошёл с ума и забавлялся истязанием юных пажей.
Барон достиг лощины. Яркий солнечный свет освещал охотничий дом, дверь которого была приоткрыта.
Барон спешился, ничего не заподозрив. Телохранители последовали его примеру и тотчас направились к кострищу, вокруг которого лежали брёвна.
– Бездельники… – проворчал барон, не увидев егерей. – Неужели до сих пор спят?
Он вошёл в дом и тотчас заметил царящий там беспорядок. Около камина сидел связанный пожилой егерь.
– Что здесь произошло? – рявкнул барон, хватаясь за кинжал. – Почему ты связан? Где твой помощник?
– На нас напали, ваше сиятельство… Это были друзья мальчишки… – сбивчиво объяснял пожилой егерь. – Они связали нас… Мальчишку освободили… Мой помощник сбежал…
– Проклятье!!! – возопил барон. – Когда это было?
– Ещё ночью, ваше сиятельство. Думаю, они уже покинули ваши владения…
– Ты знаешь, какой участи заслуживаешь? – поинтересовался барон, замахиваясь кинжалом.
Пожилой егерь уже приготовился к смерти, помолившись Всевышнему. Он намеренно отказался спасаться бегством вместе со своим помощником, ибо знал: барон не простит предательства и уничтожит всю его семью.
– Да, ваше сиятельство… Я готов к смерти. Умоляю: пощадите мою жену и сыновей…
– Так и быть… – смилостивился барон. – Что проку от твоей старухи и уродливых ублюдков. Пусть до конца жизни ковыряются в дерьме…
* * *Измученные актёры провели в пути всю ночь и утро. И только к вечеру достигли владений молодого графа Ангеррана де Бельфора.
Лошадь, запряжённая в повозку Жосса, в которой также ехали Ригор, Колетта, Леон и Мария захромала. Жосс остановился, дабы осмотреть подкову лошади, она была сломана.
– Эх! – сокрушался он. – Жаль мул остался в Эпинале!
Ригор вздохнул: актёры в суматохе покидали замок барона под натиском стражников и совершенно забыли про мула, которого ему подарила Беатрисса де Мюлуз. Это длинноухое создание было дорого Ригору как память, но, увы…
– Думаю, мы уже в безопасности. Если барон де Эпиналь и настигнет нас, то вряд ли отважится чинить расправу на землях графа, – выказал надежду Жосс.
Правда, Ригор не был в этом уверен, но решил промолчать, мысленно моля Господа, чтобы он отвратил погоню.
– Хорошо бы перекусить, – высказалась Колетта. – В животе бурчит от голода…
Её предложение дружно поддержали актёры.
– Ладно уж… – согласился Жосс. – Остановимся на первом же постоялом дворе, поедим и потом отправимся в замок графа.
Актёры достигли постоялого двора, что стоял на развилке дорог: та, что направо вела в Везуль, а та, что налево – в Бельфор.
