Вивьен Воган - В сетях обмана и любви
Не говорил ли он ей, что хочет детей?! Их собственных детей! Это значит… Перекатившись на край просторной кровати, Молли плотно сжала ноги, словно стараясь воспротивиться близости с Клитусом Феррингтоном.
Был ли Джубел прав? Испытывала ли ее мать страсть и к первому, и ко второму мужу? Возможно ли, чтобы Молли или все другие дети были зачаты в моменты страха и отвращения? О Господи, нет!.. Мать любила обоих!
Утро началось для Молли рано – и с тех же провокационных вопросов, которые Джубел Джаррет заронил накануне ей в душу. Она заплела волосы и уложила косы на затылке, надела чистое ситцевое платье и пошла к лестнице, размышляя, как же распорядиться своей жизнью.
Остановившись сначала у комнаты Линди, а затем у комнаты мальчиков, она постучала тихонько, опасаясь больше разбудить Джубела, нежели заботясь о чувствительности детей.
– Вставайте! – бодро сказала она. – Новая неделя! Вас ждут домашняя работа и школа.
Она следовала этому раз заведенному порядку каждое утро – вот уже шесть месяцев.
Пройдя на цыпочках мимо комнаты постояльца, Молли поспешила вниз, надеясь этим утром избежать встречи с Джубелом. За ночь она так и не смогла разобраться в своем отношении к братьям-близнецам.
Пожалуй, и не стоит разбираться, пока она не разрешила более важные проблемы, вставшие перед ней. Сейчас Молли ничего другого не хотела, как велеть Джубелу упаковывать чемодан, и немедленно!
Вернувшись в дом из уборной позади дома и войдя в кухню, Молли застала Шугар деловито готовящей завтрак – каждому по яйцу и куску вареной оленины.
– Налейте рами себе кофе, мисс, и приготовьте пакеты с ленчем для детей, – ответила Шугар на вопрос Молли, чем она может помочь.
Молли увидела оленину.
– Откуда это?
Шугар усмехнулась:
– Мистер Джаррет вчера ходил на охоту. Кроме оленя, он принес еще двух диких индюков.
Молли вздохнула. Сейчас ей хотелось, чтобы Джубел никогда не показывал в Блек-Хауз свое лицо. Или лицо Рубела.
Из чулана она взяла оставшиеся с вечера булочки, куски вяленого мяса и банку персикового джема. Молли упаковывала ленч для Тревиса, Линди и Вилли Джо. Но, несмотря на то, что ее руки были заняты, чувственные ощущения прошедшей ночи не оставляли ее. Краска стыда залила ей щеки. Весь год она успешно изгоняла из своего сердца воспоминания о близости. Молли даже начинала верить, что однажды забудет о ней совершенно. Но появился Джубел, и с того момента, как она взглянула в хорошо знакомое лицо, на нее нахлынули воспоминания и чувства, которые ей не хотелось бы когда-либо испытывать вновь. Самообладание то и дело покидало Молли, а прошлой ночью, казалось, покинуло окончательно.
Даже направляя двустволку на ненавистного ей Рубела и желая, чтобы оба патрона вошли в этот мускулистый живот, она испытывала волнение оттого, что видит этого человека снова, от лучистой теплоты его глаз и чувственной, с широко расставленными ногами, позы. Весь облик этого мужчины, казалось, говорил: «Иди сюда, женщина, ты хочешь меня, и я это знаю».
И позже, выяснив, что это не Рубел, а его брат-близнец, Молли все равно чувствовала всплеск желания всякий раз, как он оказывался поблизости. Тепло растекалось по ее телу, когда их глаза встречались, а когда порой он неожиданно дотрагивался до нее, дрожь пробегала по позвоночнику.
И он целовал ее! Молли старалась отстраниться, но он одержал верх на удивление легко. Она была сердита на Клитуса за излишнюю самоуверенность, а когда Джубел притянул ее в свои объятия… она не смогла больше сопротивляться. Потом она обвинила себя чуть ли не во всех смертных грехах и отозвалась о себе, как о развратнице, но какое это имеет значение? К чему была эта исповедь прошлой ночью? Джубел должен покинуть Блек-Хауз – и скатертью дорожка! Нечего ему тут околачиваться – вторым в очереди!
А может, братья-близнецы привыкли делить женщин? Эта мысль показалась Молли наиболее отталкивающей, чем что другое, вообще приходившее ей когда-либо в голову. Молли застыла, как громом пораженная.
Шугар ударами металлического прута о железный треугольник принялась созывать семью на завтрак, и Молли постаралась возвратить свои мысли к повседневным делам.
– У нас хватит мяса для ужина, – сказала Шугар, – даже если придет половина города. Но вы, мисс, должны прикупить пшеничной муки и пополнить другие наши запасы.
Молли все еще витала в событиях прошлой ночи и не смогла ответить Шугар. Она накрыла свертки с ленчем чистым полотенцем и пододвинула их ближе к выходу.
Один за другим дети спускались вниз и шли в уборную. Потом все они сели за кухонный стол, одетые, обутые и причесанные – без малейшего упрека или напоминания поспешить.
Молли улыбнулась, довольная их необычайным усердием этим утром. Обычно только Тревиса не в чем было упрекнуть. Молли погладила Вилли Джо по голове.
– У тебя сегодня даже не заспанный вид! Ты выглядишь превосходно. В школе ты вскружишь головы всем девочкам, Сэм!
– Молли, – подсказал ребенок. – Я Вилли Джо.
– Я знаю… да-да… Вилли Джо.
Он посмотрел на нее искоса своими голубыми глазами:
– Почему ты всегда нас путаешь?
– Прости, это, наверное, очень неприятно?
– Да. Научись-ка различать нас!
Молли усмехнулась и повернулась к Малышу-Сэму. Он был еще слишком мал, чтобы ходить в школу, однако каждое утро, как и старшие братья, бывал одет, но, в отличие от братьев, не обут. Ботинки он надевал лишь в холодную погоду или в церковь. Его волосы, обычно торчащие паклей по все стороны, сегодня были хорошо расчесаны, словно для торжественного случая.
– Сэм! – восхитились Молли. – Наш старый пес во дворе не узнает тебя этим утром!
Он вытащил палец изо рта, чтобы сказать:
– Меня сегодня берет с собой мистер.
Услышав это заявление, Молли насторожилась.
В этот момент вошла Линди, и Молли отвлеклась, оглядывая ее хорошо уложенные вьющиеся волосы и самое лучшее выходное платье.
– По какому случаю?
Линди небрежно пожала плечами и постаралась поскорее сесть.
– Встань, – приказала Молли, – дай мне взглянуть на твои ноги.
Линди фыркнула, но, оглянувшись на порог, где, подбоченясь, стояла Шугар, подчинилась.
– Поднимись сию же секунду и надень черные чулки, смени корсаж и юбку. Этот наряд не для школы!
– Мо-о-олли!..
Как раз в этот момент Рубел спускался по лестнице черного хода, которой пользовалась исключительно семья. Молли забыла, предупреждала ли она его, что постояльцам в Блек-Хауз запрещается спускаться по этой лестнице.
Линди вскинула ресницы:
– Хорошо ли я выгляжу, Джубел?
Рубел услышал вздох Молли. Он рискнул взглянуть на Линди.
