Вивьен Воган - В сетях обмана и любви
– Ты обещал!
– Да-да…
Медленно и нежно он пробежал пальцами по ее шее, прослеживая край довольно высокого воротника. Наконец, пальцы отыскали вену, и Рубел смог почувствовать, как участился ее пульс. Он легко скользнул рукой вниз по ее груди, готовый в любой момент остановиться, если она потребует.
Но Молли молчала. Когда пальцы коснулись ее груди, у него возникло непреодолимое желание сжать ладонь… он еле устоял. Рубел лишь едва дотронулся, намереваясь снова ощутить биение сердца, не более…
Дыхание Молли участилось, и хотя она оставалась неподвижна, Рубел понял, как она взволнованна.
– Клитус заставлял так биться твое сердце, Молли?
Она вздохнула и прошептала:
– Нет.
Он услышал отчаянье в ее голосе. Но Рубел понимал: все, что сейчас происходит, столь же приятно, сколь и безнадежно. Однако то, что Клитус не возбуждал Молли, давало ему шанс, точнее, слабое мерцание надежды.
– А Рубел? – спросил он тихо и, скорее, почувствовал, чем увидел, как она едва заметно кивнула головой. – А я?
Молли чуть дышала, ощущая его ладонь на своей груди.
– Ты сам видишь, – ответила она мрачно, – и это доказывает… что я распутница. Я не считала себя падшей женщиной… после Рубела… но сегодня… Я чувствовала одно и то же с двумя разными мужчинами!..
Она расплакалась. Рубел притянул ее, сломив сопротивление, к своей груди. Он мог бы рассказать ей правду прямо сейчас и облегчить ее переживания, но… он мог, рассказав правду, потерять Молли навсегда. Эгоизм победил под тем предлогом, что так будет лучше для них обоих.
– Молли, это не так уж страшно. Подумай о своей матери. Ее сердце отвечало двум мужчинам.
Молли уткнулась головой ему в грудь. Она никогда не думала об отношении своей матери к плотской любви.
– И ей не хватало бы очень много в жизни, если бы это было не так. Твой отец умер, когда она была молодой женщиной, и она вышла замуж за твоего отчима. Ты полагаешь, его поцелуи не возбуждали ее, как, должно быть, возбуждали поцелуи твоего отца?
Он почувствовал, Молли удивилась его вопросу. Она никогда не задумывалась над этим. Рубел, повернув ее к себе, покрыл поцелуями ей лицо.
– Я верю, что твоя мать испытывала страсть, иначе она не смогла бы родить дочь такой страстной!
Молли насторожилась.
– Не пугайся своих чувств, вспоминая этих старых сплетниц из «Общества Милосердия». Ты хорошая девушка, Молли. Очень хорошая. И я прошу прощения… я просто не могу это выразить словами… за ту боль, которую тебе причинил Рубел.
Молли не ответила, и он снова поцеловал ее.
– Но я счастлив быть с тобой сегодня здесь, в Блек-Хауз. Очень… очень счастлив.
Она сидела, не шевелясь, в его объятиях. Он старался понять, о чем она думает, но боялся спросить.
– Все хорошо, – прошептал он, но Молли так ничего и не могла ему сказать. – Не спеши, прими решение, но до тех пор, пока ты не разубедишь меня, я буду думать, ты тоже счастлива оттого, что я рядом.
Она постаралась освободиться от его рук. Рубел отпустил. Молли встала. Луна освещала ее. Она подошла к двери. Он услышал, как скрипнула дверь. Молли исчезла, войдя в дом.
Его сердце стучало, как молот. Как же он обошелся с ней тогда, год назад! Гораздо хуже, чем мог себе представить. Он причинил ей неизмеримую боль, и кажется… она действительно любит Рубела Джаррета! Хотя, бесспорно, и ненавидит тоже. И это очень серьезное препятствие. Сможет ли он хоть когда-нибудь откровенно признаться ей, кто он на самом деле?
Одно Рубел знал наверняка: он не сможет уехать из Эппл-Спринз, пока не искупит свою вину перед Молли.
Глава 6
Молли беспокойно металась и ворочалась всю ночь. Как июньский жук знойным летом, ее мысли скакали от Джубела к Рубелу, от Клитуса к «Обществу Милосердия» и от преподобного отца Келликота и его любопытной жены снова возвращались к Джубелу.
Она очень устала от стычки с Клитусом и, вероятно, потому никак не могла уснуть. Но Молли не сомневалась, что Джубел Джаррет храпит уже вовсю. Она прямо сейчас пойдет и выгонит его! Прямо сейчас. Она не должна была позволять ему останавливаться в Блек-Хауз.
Он вмешивался во все, подобно любому человеку в их городе – все в Эппл-Спринз любили вмешиваться в чужие дела. Но в глубине души Молли хотелось верить: он искренне желает ей помочь. Доводы, которые Джубел привел в оправдание поспешного отъезда брата, показались ей убедительными. Они не оправдывали Рубела, но впервые Молли подумала, что Рубел, возможно, не отвергал ее, просто у него были другие причины для внезапного отъезда. Но она все равно не могла его простить.
Да, Молли хотелось верить Джубелу: страсть к двум мужчинам не заключает в себе ничего противоестественного и не имеет ничего общего с распущенностью. Но в то же время Молли сомневалась: не рассчитывает ли он добиться ее доверия… чтобы прыгнуть к ней в постель?
Она подумала о своей матери. Испытывала ли мама такие же головокружительные, трепещущие чувства к ее отцу? А к отчиму? В словах Джубела был смысл. И все же Молли не могла представить себе, чтобы ее мать когда-либо поддавалась порывам необузданной страсти.
Перевернувшись на живот, она уткнулась лицом в подушку, но понапрасну старалась прогнать образы занимавшихся любовью матери и отца, матери и мистера Блека… нет, не их – она видела себя и Рубела… чувствовала его руки, губы, упругое тело, прижавшееся к ней… Пуховый матрац, за которым дедушка посылал слугу в Нью-Йорк, вдруг стал соломенным тюфяком. Молли легла на спину, вдыхая душистый аромат сена, пахнущего сладостью… Она прижала подушку к груди, ощущая руки Рубела на своих плечах, а его губы, горячие и влажные, у шеи. Она чувствовала его ноги между своими бедрами – сквозь разделявшую их одежду. Ей казалось… его рука ласкает самые интимные уголки ее тела, проникая… глубоко внутрь… куда никто прежде не проникал… впрочем, как и после. Она ощущала ритмичность движений… и силу его возбужденной плоти… Она чувствовала… он входит в нее… вот приподнимаются ее бедра… жгучая боль… огромная волна страсти, пыла и жара вихрем охватила ее… Что за мучение – невообразимое блаженство…
Вдруг образ Рубела предал ее. Она больше не видела себя в сторожке под тяжестью шумно дышащего мужчины – она спала в лесу в объятиях Клитуса. Его возбужденный член упирался ей в живот. Она знала, чего хотел от нее Клитус – то же самое, что она позволила Рубелу. Но Клитус сможет обрести право дотрагиваться до нее и входить с такой же страстью, как и Рубел, лишь женившись на ней.
Не говорил ли он ей, что хочет детей?! Их собственных детей! Это значит… Перекатившись на край просторной кровати, Молли плотно сжала ноги, словно стараясь воспротивиться близости с Клитусом Феррингтоном.
