Кэролайн Линден - Твой сладкий поцелуй
Других танцующих здесь не было, поэтому они просто повторяли шаги, которые исполняли бы другие пары. Они не разговаривали, но всякий раз, когда их руки соприкасались, Мария испытывала волнение. У него были большие сильные руки, длинные пальцы переплетались с ее пальцами. Это не были изнеженные руки джентльмена, но ведь она уже знала, что он не похож на других.
Мария ощущала, что сегодня вечером что-то пошло не так. Их предыдущие разговоры носили легкий и шутливый характер. Сегодня мрачность, которую она всегда в нем замечала, была слишком очевидной, она ощущала ее постоянно.
Он держал ее за руку, и Мария чувствовала его взгляд, когда оба поворачивались в танце. Их плечи соприкасались много раз, и она была уверена, что он делал это намеренно. Гарри действительно прекрасно танцевал, но ее уже мало заботило это.
Во время очередного поворота в танце Мария специально сделала неправильное движение и оказалась прямо перед ним, а не у него за спиной, как требовал танец. Они оба остановились, их отделяло друг от друга всего несколько дюймов.
— Что произошло сегодня вечером? — прошептала Мария, силясь рассмотреть его лицо. — Вы совсем другой…
Гарри возвышался над ней, мрачный и молчаливый.
— Девочка, — наконец выдавил он, его голос звучал уныло, но при этом был переполнен эмоциями. — Ей не больше пятнадцати лет.
— Но что с ней случилось?
— Я дал ей пять шиллингов и отправил домой.
Гарри не ответил на ее вопрос. Мария осторожно положила руку ему на плечо, Гарри резко вздохнул, но не отодвинулся.
— Но что еще вы могли сделать?
— Ей не нужны эти деньги, — ответил Гарри, и Мария поняла, что он раздражен. Он просто кипел от возмущения. — Ей нужны хороший дом, приличная одежда и честная жизнь, которая не требует от нее продавать свое тело джентльмену, который забрел вечером в трущобы. Он заплатил ей один шиллинг и овладел ею прямо в грязном переулке, пропахшем дерьмом. — Теперь голос Гарри звенел от гнева. — Я слышал, как она плакала, а он даже не заплатил ей второго шиллинга, как обещал, и ушел, не обернувшись…
Никто никогда не говорил с Марией о таких вещах. Наверное, его грубая речь должна была шокировать или оскорбить ее, но она пришла в ужас от того, что он рассказал.
— Где? Где она? Может быть, я могу ей помочь… Гарри с горечью в голосе рассмеялся.
— Не получится. Я, скорее всего, если даже захочу, не найду ее снова. Она могла и не выжить этой ночью на улицах Уайтчепела.
— Но мне бы хотелось что-то для нее сделать, — искренне настаивала Мария. Она даже представить себе не могла подобную жизнь. И кому же не захочется помочь такому бедному созданию, голодному, никому не нужному, да еще над которым надругались? Она может предоставить вещи и еду, и даже деньги. Отец давал ей достаточное количество денег на мелкие расходы, и Мария могла потратить некоторую сумму на нуждающуюся девочку. — Я могу ей помочь, Гарри.
— Неужели? Интересно, как? — Он отступил назад, широко раскинув руки. — Продадите вашу мебель? Подарите свои шелковые платья?
— Ну, нет, но…
— Еда или теплая одежда ей не помогут. Ее жизнь от этого мало изменится. Она — бедная, молодая и уже опустошенная. Чем ей поможет еда, если завтра она снова будет голодной? — Он резко махнул рукой. — Это очень любезно с вашей стороны предложить свою помощь, но это не выход. Никто не может помочь. Надо, чтобы все порядочные мужчины и женщины вступились за нее. О каком благородстве человека может идти речь, если он позволяет людям страдать от голода всего через несколько улиц от собственного дома и никогда не предпринимает ни малейшего усилия, чтобы помочь. Ваш отец заботится о вас и о вашем здоровье, а он хоть знает, как живется в Лондоне бедным молодым женщинам?
— Я… Я не понимаю, — с запинкой сказала Мария, напуганная его яростью. — Почему вы были в Уайтчепеле? Вы… Вы — сторонник реформы,[2] Гарри?
Он молчал, опустив плечи.
— Нет, — послышалось, наконец. Казалось, гнев и оживление покинули его, уступив место опустошительной усталости. Он отвернулся и повесил голову. — Нет, я — ноль, пустое место.
Мария, не задумываясь, шагнула вперед, положила ему руки на спину и прижалась к спине щекой. Он был таким большим и сильным, она чувствовала тепло его тела через мягкую ткань рубашки. Мария закрыла глаза и глубоко вздохнула, хотя от него пахло рыбой. Где он был сегодня вечером и что делал? Зачем он следил за джентльменом, который обманул нищую проститутку, если его это так расстроило? Его волновала судьба обычной уличной девчонки, которую он никогда больше не увидит. Он дал ей денег. И этот жест тронул сердце Марии.
— Для меня вы — не пустое место.
Гарри обернулся. Мария смотрела ему в лицо, которое даже на таком близком расстоянии едва виднелось в темноте. Мария поняла, что больше уже не важно, как он выглядит. Она узнает его повсюду — по манере двигаться, по тому, как он дышит и смеется.
— Простите, — прошептал Гарри, — мне не следовало так говорить, когда вы предложили свою помощь.
— Я бы помогла ей, Гарри, правда.
— Я знаю. — Его руки взметнулись вверх, пальцы коснулись ее подбородка. Мария интуитивно качнулась к нему, прикрыла глаза и подняла лицо ему навстречу. Его губы скользнули по мягкому шелку ее губ, задержавшись там лишь на мгновение. — Хотя вы все-таки не правы, — прошептал он где-то возле щеки Марии. — Для вас я хуже, чем пустое место.
Когда Мария открыла глаза, его уже не было.
Глава 10
На следующее утро Мария другими глазами смотрела на свою комнату и на свою жизнь. Всю ночь она думала о Гарри и о той девчонке. Она знала, Уайтчепел — очень опасная часть города, и Гарри не сказал, что он там делал. Впервые за все это время серьезная тень сомнения закралась в ее голову: неужели она увлеклась обманщиком? Он мог бы сотворить с ней все, что угодно, когда проскальзывал к ней в комнату, даже не разбудив, но ведь ничего плохого не делал. После некоторых размышлений девушка отбросила прочь свои сомнения. Она доверяет Гарри, по крайней мере, настолько, чтобы встречаться с ним. Но некоторые моменты продолжали ее беспокоить.
Ей надо было срочно поговорить с Джоан. Мария улыбнулась про себя, понимая, что ее кузина столь же неопытна в общении с мужчинами, как и она сама. Но у других молодых леди в Лондоне мысли были заняты состоятельными пэрами и скандальными повесами; кроме Джоан она никому не могла доверить свой секрет.
Мать перехватила ее, когда она уже почти спустилась по лестнице.
— Мария, подойди сюда. Нам надо поговорить.
