Барбара Картленд - Голубой вереск
Подобным тоном Беатрис могла разговаривать и со служанкой, которую уличили в краже серебряных ложек. Ее интонация напоминала удар хлыста. Повернувшись к Иэну, она слащаво улыбнулась:
— Пойдем, дорогой. Нельзя заставлять Арчи нас ждать. Нам обязательно нужно отыскать его голубой вереск.
С этими словами Беатрис направилась к парадной двери. Иэн с виноватым видом улыбнулся Мойде. Ему хотелось попросить у нее прощения за грубость своей матери, но он никак не мог подобрать нужные слова. Пока он раздумывал, Мойда ушла. Держа Кэти за руку, она поднялась вверх по лестнице, всем своим видом выражая недовольство. Иэну стало не по себе.
Глава 7
Мойда привела детей в огород и велела им прополоть грядку с салатом. Этим утром она обнаружила странный беспорядок в своих мыслях. Планируя «войну» с Маккрэгганами, имевшую целью занять замок после того, как их с детьми выставили из собственного дома, Мойда ничуть не сомневалась, что ей придаст силы жгучее чувство несправедливости, отчего будущие действия представлялись ей довольно простыми.
Теоретически было несложно кипеть от возмущения из-за того, что из-за непомерной гордости клана Маккрэгганов Малкольм и Рори были вынуждены все эти годы жить в полной безвестности. Мойда чувствовала себя борцом за правое дело, который делает все для того, чтобы Хэмиш занял свое законное место в качестве главы клана и лэрда замка Скейг.
Мойда и вправду ждала встречи с Иэном, чтобы сообщить ему всю правду. Она полагала, что он рассердится, начнет ей противоречить и ей придется призвать на помощь весь свой интеллект, чтобы доказать свою правоту. В мыслях она начала считать его кем-то вроде книжного персонажа злодея, который угнетает бедных и при этом совершенно безразличен к их страданиям. Однако их противоборство каким-то образом оказалась не таким уж легким, но и одновременно не таким ожесточенным, как она предполагала.
Иэн заявил ей, что намерен бороться за Скейг, потому что это его родовое гнездо и он верит в свои права на наследование. Но он улыбнулся ей утром, когда она помогла ему поймать рыбу. И хотя они яростно спорили о политике, он отнесся к ней как к равной, что слегка обезоружило ее.
Мойда ожидала более яростного противодействия. И хотя она знала, что ей придется справиться и с его матерью, чувство абсолютной правоты куда-то исчезло. Вместе с ним исчезла и агрессивность.
Мойда сказала себе, что это глупо. Стоит только взглянуть на Хэмиша, чтобы понять: за него следует бороться. Ни при каких обстоятельствах она не может оставить его без денег и законных привилегий.
В то же время одно дело — планировать свои слова и поступки, и совсем другое — обнаружить, что противники ведут себя вопреки всем мыслимым ожиданиям. Более того, хотя Беатрис, садясь в машину вместе с Иэном и герцогом, повела себя грубо и надменно, она тем самым лишь подчеркнула незначительность Мойды.
Девушка хотела сражаться, хотела противостоять нападкам врага, однако враг был слишком занят собственными делами, и ему, казалось, не было до нее вообще никакого дела. Это, конечно, сильно выбивало из колеи.
Детям нравилось работать в огороде. Хэмиш и Кэти вскоре принялись соревноваться друг с другом, желая узнать, чья гора сорняков окажется выше.
Мойда тем временем отдыхала, опираясь на мотыгу.
Неожиданно для себя самой она задумалась: а зачем вообще нужно пропалывать грядку с салатом? Ведь прилавка, на котором можно было бы продавать овощи, больше нет. За последние несколько недель она с удивлением обнаружила, сколько здесь есть всего, что можно продать. Ей было приятно торговать лососиной, виноградом и яблоками, выращивать салат, чувствуя, что это хоть как-то компенсирует все то, что больше им не принадлежит, все то, что было так несправедливо у них отнято.
Мойде внезапно захотелось собрать вещи и забрать детей. Однако она тут же отругала себя за подобную слабость. Она решилась на это потому, что это было правильно и справедливо. Однако было бы смешно сдаваться и пасовать перед обстоятельствами после первого же боя. Радостный взгляд Кэти вызывал у Мойды легкую улыбку, а глаза ее засветились нежностью. По крайней мере дети были счастливы — намного более счастливы, чем если бы все они жили в какой-нибудь обшарпанной дешевой квартирке. Они вряд смогут позволить себе что-то лучшее, если переберутся в Эдинбург. Что она сможет им дать, если даже приложит все усилия для того, чтобы и дальше содержать их на свои скудные средства? Конечно, она может бросить учебу и найти постоянную работу. Но даже если и найдет место в какой-нибудь скромной конторе или же должность секретарши у какого-нибудь предпринимателя, ее заработка будет недостаточно, чтобы одевать и кормить детей, дать им образование, а также найти для них няню, чтобы присматривать за ними в те чесы, пока сама она находится на работе.
Это была большая проблема, и Мойда часто обо всем этом задумывалась, однако от размышлений ей становилось еще горше. Более того, она прекрасно осознавала, что ей потребуются деньги, и притом немалые, чтобы отвоевать Скейг.
Она мучительно думала о свалившейся на нее ответственности, пока у нее не начинала болеть голова, но решение все никак не приходило. У Мойды было совсем немного собственных денег. После продажи мебели и личных вещей сестры и ее мужа она получила несколько сот фунтов, которые положила в банк. Она намеревалась оставить их на банковском счете до тех пор, пока не возникнет крайняя необходимость. Эти деньги понадобятся, когда придет время платить за образование Хэмиша и Кэти или возникнут какие-нибудь непредвиденные расходы. А пока что Мойда чувствовала, что содержать детей может только она, и как бы усердно она ни работала, каким бы успехом ни пользовались ее статьи в газетах, ей ни за что не придумать, как скопить побольше денег, чтобы оплатить судебные издержки.
И все же, как часто говаривала ее мать: «Незачем беспокоиться о завтрашнем дне. Может быть, именно он станет для тебя последним!» Сколько Мойда себя помнила, это был жизненный принцип Долли Макдональд. Похоже, она будет придерживаться его до своего последнего часа. Подобные принципы не располагают к экономии. Сколько бы ни зарабатывала Долли, у нее редко водились наличные, и хотя Мойде часто хотелось написать ей и попросить о помощи, она знала, что это окажется лишь напрасной тратой двух с половиной пенсов на конверт и почтовую марку.
Мойда часто думала о том, что мало кто получил такое необычное воспитание, как она и ее сестра Дженет. Будучи еще довольно молодым человеком, ее отец женился на уроженке Севера, певице по имени Дороти Дарэм. Она никогда не пользовалась особой популярностью, и, выйдя замуж, ей было нетрудно привыкнуть к домашним делам и стать матерью двух девчушек — Дженет и Мойды.
