Джослин Келли - Бесстрашный рыцарь
Болдуин ехал рядом с ним, и его юное лицо было обеспокоенным. Пажа ничуть не волновала ярость Гая, способного орать и брызгать слюной, но спокойный гнев Кристиана пугал его. Как, впрочем, и Авизу.
Авиза хотела извиниться. Она должна была бы воздержаться от вопросов, но предупреждение лорда Делиля о возможном нападении разбойников взволновало ее. Как только они выехали из замка, она попыталась попросить прощения, но Кристиан молча отверг эти попытки.
С закатом ветер усилился. Он был таким холодным, каким бывает только ветер с Северного моря. Лошади опустили головы, а Авиза сгорбилась, завернувшись в плащ. Тучи над их головами сгущались, предупреждая о надвигающейся буре.
Слева послышался шорох. Авиза потянулась к мечу, но тотчас же увидела пару кроликов, прыснувших через дорогу. Кристиан посмотрел на нее, но ничего не сказал. Ей стало стыдно, что она так испугалась зверьков, не представлявших опасности.
Гай подъехал к ней ближе:
– Теперь я начинаю понимать, почему Мурберг смог победить твою семью.
– К чему ты это говоришь?
– Ты была готова броситься нам на помощь! Ты – женщина! – Его губы изогнулись в презрительной усмешке. – Если мужчины в доме твоего отца были готовы позволить своим женщинам вмешиваться в дела за пределами замка, то Они были способны пренебречь своими обязанностями воинов.
Пальцы Авизы сжали поводья, но она попыталась не выдать голосом своего волнения.
– И какая же связь между тем и другим?
– Мир женщины – это ее дом, семья и муж.
– Я это слышала, хотя и не могу понять, почему такой порядок справедлив для всех женщин. – Она улыбнулась ему через силу. – На меня он не распространяется.
– О, вот как! – ответил Кристиан тем же ледяным голосом, каким говорил с ней с момента, когда они покинули замок Оркстед.
– Интересно знать, не было ли там несогласия. Как ты убедила оружейника твоего отца сделать для тебя оружие?
Ей бы не хотелось говорить с Кристианом на эту тему. Спорить с Гаем было просто, потому что он отвечал эмоционально и за его речью не стояло рациональной мысли.
– Таково было желание моего отца.
Правда была столь же освежающей, как легкий ветерок после жаркого летнего дня.
– Я была счастлива повиноваться ему и обучиться рыцарским искусствам.
– Значит, ты подчинила свои желания воле мужчины?
– Да, я согласна на это, когда требования разумны.
Ей бы следовало смолчать. Она поняла это, увидев, что губы Кристиана снова упрямо сжались. Продолжать раздражать его означало только усилить возникшее между ними напряжение.
– Надеюсь, что остаться на ночь в том коттедже разумно?
– Кристиан, я не...
– Помолчи, Авиза! – Он поднял руку. – Не спеша следуй за мной.
Ее восхитила осторожность, с которой они приблизились к коттеджу, обнесенному высокой каменной стеной, поднимавшейся выше ее вытянутой над головой руки.
Большинство обитателей этого дома, должно быть, были фермеры, пользовавшиеся короткими осенними днями для того, чтобы отдохнуть после сбора урожая. Но до тех пор, пока путники не узнали этого наверное, им надлежало проявлять осторожность.
Длинный и узкий коттедж был в лучшем состоянии, чем остальные строения в деревне. Бревна были сверху крыты соломой и глиной, но в некоторых местах выглядывали наружу деревянные перекрытия.
Во дворе стояла телега на колесах. Авиза догадалась, что на этой телеге ездили недалеко. За весь день, пока они путешествовали, по-зимнему краткий, им не встретилось ни одного человека. Даже деревня, через которую они проезжали, казалась покинутой. День был холодный, и в такую погоду никому не хотелось удаляться от очага. Хлева были пусты – животных загнали в дома.
Тонкие струйки дыма просачивались сквозь соломенные крыши, и это означало, что в очаге разведен приветливый огонь. За неплотными ставнями был свет.
– Если бы мы двинулись прямо в Кентербери вместо того, чтобы повернуть назад, мы бы сейчас сидели у огня Буаверта, – сказал Гай, подъезжая ближе к Кристиану.
Между ними клубился снег.
Кристиан снова оглядел двор. Ему было приятно, что хоть раз Авиза подчинилась его приказу. – Я уже думал об этом.
Его брат вздрогнул от холода.
– В таком случае донеси эту мысль до тех из нас, у кого нет какой-нибудь прекрасной Авизы, способной сберечь от холода.
Прежде чем Кристиан успел ответить, зазвенел смех Авизы, как сосульки на ветках, колеблемых ветром. Она скрестила руки на седле и улыбнулась его брату. Кристиан подумал, что надо бы предупредить Гая, чтобы тот остерегся, потому что ум Авизы был острее и быстрее ветра. Однако это разгневало бы их обоих, а его брату следовало уже знать, что он не может тягаться с Авизой в искусстве спора и острословия.
– Какой-нибудь Авизы? – Она поправила капюшон. – Я думала, что Авиза только одна, и это я.
Рот Гая округлился, и запинаясь он произнес:
– Я в-вовсе н-не имел в в-вид-ду...
– Не имел?
– Я не стал бы произносить слов, которые ты могла бы счесть неуважительными, прекрасная Авиза.
Гай обрел равновесие быстрее, чем мог ожидать Кристиан. Может быть, он наконец возмужал и стал взрослым. Но эта надежда иссякла, как только Гай продолжил свою речь:
– Я только хотел сказать, что у тебя под рукой ее сладостное тепло.
– Я прекрасно поняла, на что ты намекаешь. – Она спрыгнула с коня с такой же грацией, какой были исполнены все ее движения. – Если ты ищешь тепла, то можно спросить идущего к нам фермера, нет ли у него козы или коровы, рядом с которой ты мог бы спать ночью.
Гай кипятился и искал достойного ответа.
– Прикрой лицо, Авиза, – приказал Кристиан злобным шепотом.
– Что?
– Не спорь со мной!
Кристиан попытался скрыть свое изумление, оттого что она подчинилась. И тут он заметил, как сжались ее пальцы вокруг рукояти меча, когда она прикрыла лицо полой плаща, и понял, что она не смирилась. Авиза была готова к бою. Неужели она во всем видела опасность? Не было ли это уже чересчур? Она могла обнаружить свое намерение перед врагом раньше времени.
В планы Кристиана входило получить ночлег. Если бы фермер знал, что они путешествуют с женщиной, то цена за гостеприимство выросла бы. Для любого фермера было бы честью приветствовать под своим кровом человека короля, но сейчас, когда наступала холодная ночь, это могло стоить намного дороже.
Фермер оказался человеком, изможденным тяжкой работой и скудным заработком. Хотя волосы его еще хранили богатый каштановый цвет, лицо было иссушено долгими часами работы на солнце и под ветром. Грязь впиталась в его ладони, а от одежды исходил запах навоза. Но в поступи его была заметна гордость, что свидетельствовало о том, что свой бедный коттедж он считал не менее роскошным, чем замок лорда.
