Патриция Филлипс - Меч и пламя
– Армия? Что еще за армия, грязные ублюдки?
– Наш хозяин могуществен. У Джека много друзей среди высшей знати. – Последние слова явно предназначались для того, чтобы произвести впечатление.
Рейф с отвращением оттолкнул бандита в сторону. Допрос так ни к чему и не привел. Кроме того, двое из его людей были ранены, и ему еще предстояло проверить, насколько серьезно они пострадали, а также проследить за тем, чтобы им сделали перевязку и доставили в ближайший город. Адрик тем временем уже пытался залечить царапины, полученные в схватке лошадьми.
В конце концов Рейф пришел к выводу, что его отряд неплохо показал себя в бою – больше десяти нападавших лежали на земле, некоторые из них еще корчились от боли, но большинству уже ничем нельзя было помочь.
– Свяжите пленников, обыщите их и бросьте в повозку, а потом хорошенько осмотрите мертвых – может быть, удастся что-нибудь найти.
Поначалу обыск ничего не дал, если не считать нескольких монет и кольца, однако на последнем из трупов один из солдат Рейфа обнаружил замусоленный клочок пергамента. Когда Рейф развернул его, то сразу же воспрянул духом. Это была грубо составленная карта местности, из чего следовало, что по крайней мере некоторые из разбойников не были местными жителями, а прибыли сюда издалека – очевидно, с целью найти что-то по заданию того, кто их послал.
Нахмурившись, Рейф развернул карту, пытаясь отыскать на ней наиболее приметные объекты, и сразу заметил, что городок Лоуэр-Марден был отмечен красным кружком – возможно, кто-то из грабителей увидел их на ярмарке и наметил своей очередной жертвой. Однако это показалось Рейфу маловероятным, поскольку они даже не притронулись к телеге с припасами до тех пор, пока их сообщники не скрылись. Похоже, помимо похищения Адель, внезапное нападение не имело никакой определенной цели.
Прищурив глаза, Рейф внимательно рассматривал набросок. Учитывая рельеф местности, неназванная точка на карте, отмеченная крестиком, могла быть только замком Саммерхей. Может быть, весь этот сброд направлялся туда, чтобы уладить какие-нибудь разногласия с Хью д’Авраншем? Разбойники выглядели слишком оборванными и плохо вооруженными, чтобы состоять на службе у какого-нибудь знатного лорда, хотя именно это следовало из намеков рыжебородого бандита. В уме у Рейфа роилось слишком много вопросов, на которые у него не было ответов – по крайней мере достаточно убедительных.
Тут его внимание привлек чей-то громкий стон. Камеристки Адель показались из-за большого камня, за которым прятались во время нападения. Проклятие! И почему только эти негодяи не забрали с собой их вместо Адель? Теперь на его плечи свалилось дополнительное бремя в виде двух заплаканных особ.
Рейф ободряюще улыбнулся обеим девушкам и попытался уговорить их продолжить путь, однако без всякого успеха – Марджери и Кейт только причитали и заламывали руки. Наконец терпение у него лопнуло, и он суровым тоном приказал им немедленно занять места в строю.
Пока де Монфор осматривал раны, полученные в схватке его людьми, в уме у него вертелся все тот же вопрос: зачем разбойникам понадобилось на них нападать? Проклятые мужланы наверняка заметили обеих камеристок, поскольку прятались в засаде поблизости, пока солдаты Рейфа расчищали путь. Странно, что они не прихватили с собой и их, хотя бы ради забавы. Это была одна из многих загадок, смущавших его, в результате Рейф все больше склонялся к мысли, что люди, напавшие на них, не были обычными грабителями с большой дороги.
Развернув свой отряд, он направился обратно в Лоуэр-Марден – ему нужно было подыскать пристанище для своих раненых солдат и, кроме того, узнать побольше о Джеке Браутоне и его разбойничьей шайке.
Адель едва не надорвала себе горло от крика, однако все ее усилия оказались напрасными. Рядом не было никого, кто бы мог прийти ей на выручку: двое угольщиков с почерневшими от сажи лицами, которых они миновали на лесной поляне, только тупо уставились в их сторону и не сделали никаких попыток остановить похитителей, несмотря на все ее призывы о помощи.
Девушка спросила разбойника, к чьей лошади она была привязана, кто он и куда ее везут, но тот в ответ грубо приказал ей замолчать, а когда она снова попыталась обратиться к нему с теми же вопросами, он слегка стукнул ее по голове. Затрещина, хотя и не причинила ей боли, явилась сильным ударом по ее достоинству. Глубоко оскорбленная, Адель не произнесла больше ни слова, однако хорошо запомнила рябое лицо негодяя, его спутанные волосы и исходивший от него запах лука.
Несмотря на то что она старалась не показывать этого своим похитителям, Адель была до смерти перепугана. По мере того как отряд проезжал милю за милей, ее разочарование только усиливалось. Она надеялась, что Рейф тут же бросится за ними в погоню, чтобы спасти ее, – в его присутствии она чувствовала себя в безопасности; однако теперь ей стало ясно, что это ощущение было ложным. Она до сих пор не могла понять, что же все-таки произошло. Сначала Адель наблюдала за тем, как люди Рейфа убирали с дороги дерево, а уже через миг на поляне завязалась кровавая схватка. Ей следовало вскочить в седло и отъехать в какое-нибудь более безопасное место, однако она была настолько ошеломлена этим внезапным нападением, что спасительная мысль даже не пришла ей в голову.
Пошел дождь, и вскоре струйки воды, падавшие со шляпы разбойника, в чьем седле она оказалась, начали стекать по его лицу, оставляя светлые полосы на слое глубоко въевшейся грязи. Адель завернулась поплотнее в свой плащ, безуспешно пытаясь держаться как можно дальше от своего похитителя. К несчастью, они неслись вперед с такой скоростью, что ей приходилось цепляться за него, чтобы не упасть. В конце концов он обхватил ее рукой, крепко прижав к себе и вынуждая терпеть близость его потного тела.
Наконец они въехали в какой-то поселок. К этому времени дождь прекратился, и из растянувшихся вдоль дороги лачуг появилась толпа мужчин, женщин и детей, которые, судя по всему, ожидали их прибытия.
– Эй, ты! Веди себя тихо, и тогда тебе не причинят вреда, – прошипел разбойник на ухо Адель, обдав ее зловонным дыханием.
Девушка вынуждена была подчиниться, поскольку умолять варваров в лохмотьях о помощи казалось ей бессмысленным. Один из разбойников отвязал ее, стащил с седла и крепко держал до тех пор, пока ее похититель не спешился. Затем они скрутили ей руки и потащили за собой.
Вся дрожа, чувствуя боль от ушибов, Адель двигалась вперед, еле держась на ногах. Когда она проходила мимо толпы зевак, люди, расступаясь, смотрели на нее, словно на какую-нибудь диковинку. Кем были эти грязные оборванцы? Больше всего они напоминали Адель нищих, которые обычно выстраивались у церковных ворот, выставляя напоказ свои болячки: куда бы она ни посмотрела, ей бросались в глаза искривленные конечности, нарывы и обезображенные струпьями лица.
