Шелли Такер - Навсегда с ним
— М-милорд, она так усердно трудилась все эти дни, так помогала нам, что стало понятно: ей можно доверять.
— Доверять?! — воскликнул Гастон. — Неужели вы все окончательно лишились разума? Да она могла совершить любую гнусность, пока вы думали только о том, как бы набить свои животы! — Он еще раз оглядел Селину. — И почему она так роскошно одета? Можно подумать, она королевских кровей. Где она раздобыла… — он с презрением указал на камзол и трико, — этот мужской костюм?
— Это я сшила для нее, — промолвила портниха Иветта. — В знак признательности за ее помощь. Она соорудила такие удивительные инструменты, что теперь я режу ткань быстро и без всяких усилий…
— О Господи! — Настроение Гастона портилось с каждой секундой. Он повернулся к Этьену: — Вот как ты оправдал мое доверие, мальчишка! Я поручил тебе сторожить ее, а ты спокойно вручил ей и мой замок, и все, чем я владею.
— Нет, сэр! Я следил за ней очень внимательно. Лишь сегодня она впервые оказалась одна, да и то на самое короткое время. И ни разу не сделала ничего предосудительного. Даже больше…
— Конечно, она ничего такого не сделала. Ведь это входит в ее планы. Меня не было в замке всего четыре дня, а вы уже напрочь забыли, как появилась здесь эта женщина. Она же из клана Туреля! Послана сюда усыпить нашу бдительность, чтобы потом спокойно осуществить все, что приказал ей ее повелитель.
— Извините меня, — наконец вмешалась Селина. Ошеломленная его неистовой яростью, она объясняла его поведение сильной болью, от которой он, наверное, ужасно страдает. Ведь он кричит на своих людей, словно раненый лев. — Давайте поговорим обо мне позже. Сейчас необходимо осмотреть вашу рану.
— Не стройте из себя заботливую супругу! — процедил Гастон сквозь сжатые зубы, по-прежнему уставясь на Селину ледяным взглядом. — Вы заворожили моих людей, но со мной вам так просто не справиться. — Ему удалось подняться с кресла, хотя было видно, что каждое движение причиняет ему мучения.
Селина мудро решила не возражать, понимая, что любое объяснение разозлит его еще больше.
Глядя на него, она испытывала сильное замешательство. Вот он стоит здесь, рычащий как зверь, со сверкающим на поясе мечом, с растрепанными ветром волосами и четырехдневной щетиной на щеках, с запачканной кровью одеждой — никогда она не видела его столь грозным, — но ей вовсе не страшно. Не страшно за себя. Она беспокоится только о нем. Это противоречит всякому здравому смыслу, но тем не менее все именно так. Правда, ему это не объяснишь.
— Что случилось? — промолвила она наконец. — Вас задел клыками кабан?
— Нет, миледи, — хмыкнул из-за плеча Гастона капитан его стражи, которого все звали Ройсом. — Все не так страшно. С господином произошел несчастный случай, когда мы на обратном пути остановились в таверне.
Разговоры вокруг совсем прекратились, будто все понимали, на что намекает Ройс.
— В таверне? — Одна Селина оставалась в неведении.
— Да, — подтвердил Гастон. — Мы захотели отпраздновать удачную охоту. Выпить и… немного развлечься.
Его ответ подействовал на Селину как ушат ледяной воды. Она горько пожалела, что затеяла расспросы. В небрежных словах Гастона было много больше, чем ей хотелось знать, но он и не думал останавливаться.
— Я обрезался о собственный меч, выбираясь из постели тамошней служанки. Мне хотелось побыстрее ею насладиться, и я так поспешно раздевался, что позабыл, куда бросил оружие. И когда встал…
— …то в темноте налетел прямо на острие, — закончил за хозяина Ройс, давясь от смеха. — Он вскрикнул, а девушка так испугалась, что нам пришлось потратить больше сил, чтобы привести ее в чувство, чем перевязать рану.
Мужчины вокруг хрипло расхохотались, а Селина стояла с горящими щеками. Как он мог?.. Женат менее недели, и уже…
Но почему это ее так задело?
Что с ней случилось?
Разумеется, клятвы, произнесенные перед алтарем, ничего не значили ни для него, ни для нее. Их брак был фиктивным. Произошла ужасная ошибка — время сыграло с ней эту злую шутку. Сейчас требовалось поймать луч лунного света, который вернул бы ее обратно в 1993 год. Так какое ей дело до того, что он переспал с какой-то там девицей из придорожного кабака? Да пусть хоть с дюжиной!
Она убеждала себя, что своим хвастовством Гастон просто хочет унизить ее. У него есть все причины для ненависти — ведь он уверен: она предана Турелю и оказалась здесь, неся угрозу его жизни и жизни его подданных. Но все же это слишком низко… Нет, ей его не понять…
От гнева и ревности, боли и унижения у нее перехватило дыхание. До чего же глупо! Ведь Гастон никогда не скрывал, что презирает ее, и не думал отказываться от своих мужских прихотей. Он предупредил ее об этом, когда произносил брачный обет. Ей тоже наплевать на него! И незачем так страдать!
Ах, если бы женщины на нее так не смотрели! Мужчины, увлеченные рассказом Ройса, встречали каждое его слово громким хохотом. Но женщины то и дело обращали на Селину взгляды, полные сочувствия и даже жалости.
Ей же было бы легче, смотри они на нее с осуждением, — как всего несколько дней назад.
Гастон тоже не отрываясь смотрел на нее, будто чего-то ждал. Она собрала все силы, чтобы подавить бушевавшие в ней чувства, и ответила ему почти равнодушным взглядом.
— Вы испачкали кровью весь пол, милорд, — произнесла она спокойно. — Мне кажется, вам не следует так беспечно относиться к своей ране.
— Хорошо. Возьмите повязки и немного воды, моя дорогая супруга. — Последнее слово он выплюнул из себя как отраву. — Вы перевяжете меня в моих покоях.
Гастон вышагивал по своей комнате от кровати до очага и обратно, пока не протоптал дорожку в соломе на полу. Он был в таком бешенстве, что почти не чувствовал боли в ноге. И причиной оказалась его жена.
Его меньше всего волновали те новшества, что она внесла в жизнь замка. Не особенно трогала его и мысль о том, как ей удалось всего за несколько дней изменить отношение к себе со стороны прислуги. Даже ее экстравагантный наряд был ему безразличен.
Нет, он вышел из равновесия, когда почувствовал странный толчок в груди при ее появлении в зале.
Еще сильнее его беспокоило происшествие в таверне. Дело там обстояло иначе, чем он преподнес его своей свите.
Гастон остановился перед очагом, упершись в стену руками. В раздражении подтолкнул обугленную головню в огонь. В таверне он не переспал с девушкой.
Во имя всех святых, он был уверен, что все получится. Он полночи бросал на нее призывные взгляды, касался ее и наконец повел в свою комнату. Происходил привычный ритуал соблазнения, после которого он всегда чувствовал себя удовлетворенным и счастливым.
