Кристина Брук - Без ума от графа
— Какой позор, Трегарт! Вы столько лет не обращали внимания наледи Розамунду. Ведь какой-нибудь горячий молодой кавалер за это время мог бы отбить ее у вас.
Глава 9
Розамунда едва удержалась, чтобы не сбить головной убор с головы Лодердейла и не вывалить мороженое ему на голову. Только привитые с детства понятия о приличиях и многолетнее пребывание в высшем свете помогли ей удержаться от столь опрометчивого поступка.
Сесили оказалась права: порой чертовски тяжело быть воспитанной светской леди.
— Кстати... — замялся капитан, — ...когда наступит этот счастливый день?
Скрытая ирония последних слов разозлила Розамунду: пусть Лодердейл смеется сколько угодно, но ее брак действительно будет счастливым.
Страстный и в то же время все понимающий взгляд Гриффина утешил ее...
— Венчание состоится на следующей неделе.
Ответ Гриффина словно молнией поразил капитана.
— На следующей неделе? — переспросила Розамунда, изображая радостное недоумение. — Как вы нетерпеливы, сэр! К чему такая спешка? Мне хочется, чтобы все прошло должным образом. У меня даже нет подвенечного платья.
— Ты права, Розамунда, — сказала Сесили. — Такой прекрасный повод, чтобы потратить побольше денег на наряды, выпадает один раз в жизни. Нельзя терять ни дня: в это время года у портних очень много заказов. Надо как следует все продумать.
Какое счастье, что ее кузина, сама того не зная, ловко перевела разговор в безопасное русло. Розамунда вздохнула с облегчением.
— Я тоже так считаю. Как это удивительно, Сесили, когда наши мнения совпадают, такое случается очень редко.
— Великие умы, что тут говорить, — отшутилась Сесили. Откусив мороженое, она продолжала: — Свадебное платье, гм. Это кое о чем мне напомнило. Я имею в виду свадебное путешествие. Куда вы намерены поехать?
Розамунда чуть не поперхнулась мороженым.
— Свадебное путешествие? — переспросил Гриффин.
— Вот именно, — не унималась Сесили. — Как жаль, что сейчас нельзя ехать в Париж. Всему виной этот неистовый Наполеон Бонапарт. Можно поехать в Озерный край. Летом даже в Шотландии неплохо. Константин и Джейн отправились туда, и говорят, что им понравилось. Хотя они были так влюблены друг в друга, что вряд ли обращали на что-нибудь внимание.
Сесили поднесла ко рту мороженое.
— Какой восхитительный клубничный запах. Розамунда, ты не хочешь заказать еще мороженого?
Розамунда покачала головой.
Упоминание Сесили о свадебном путешествии всколыхнуло ее воображение: перед глазами возникла нескончаемая череда дней, проведенных наедине с Гриффином. Множество дней и такое же множество ночей. Ее бросило в жар. Сердце взволнованно забилось, и она покраснела от возбуждения. Она боялась взглянуть на Гриффина, чтобы не выдать себя.
— Сесили, лорд Трегарт совсем недавно приехал в Лондон. Думаю, сейчас не самое подходящее время, чтобы обсуждать подробности нашего будущего свадебного путешествия. До него еще далеко.
Лодердейл вынул часы из кармана.
— Леди, прошу извинить меня. Совсем забыл, у меня очень важная встреча. Мне надо торопиться.
— Ну что ж, не будем вас задерживать, — процедил Гриффин сквозь зубы.
Поклонившись дамам и сухо кивнув Гриффину, Лодердейл ушел. Все невольно посмотрели ему вслед.
Когда подошел официант, Розамунда с радостью вернула ему вазочку с остатками мороженого и, достав из ридикюля платочек, принялась вытирать липкие пальцы. На душе у нее было грустно, голова разболелась, а сердце болезненно щемило.
Нет, у нее щемило не сердце, это давала о себе знать ее уязвленная гордость.
Она никогда не любила капитана Лодердейла. Правда его преданность пролила целительный бальзам на ее сердце, страдавшее от пренебрежительного отношения к ней Гриффина, а также от оскорблявшей ее людской жалости. Мечтая о будущем, она никак не предполагала, что Лодердейл так равнодушно относится к ее браку, спокойно дожидаясь момента, когда сможет сделать ее своей любовницей.
Ее мать оказалась права.
Повинуясь секундному порыву, она повернулась к Гриффину.
— Не хотите ли пройтись со мной, милорд?
— Пройтись? — удивился Гриффин.
— Вот именно. Что ж в этом необычного? Прогуляемся и вернемся. Мне хочется прогуляться по парку, а вы будете меня сопровождать. Или вы против?
— Нет, я нисколько не против. — Гриффин смутился.
Краем глаза Розамунда заметила, как Сесили и Тибби обменялись многозначительными взглядами. Решительно натянув на руки перчатки, она сказала:
— Вы меня подождете? Мы скоро вернемся.
— Будь все время на виду у нас, Розамунда, — предупредила ее осторожная Тибби.
— Разумеется, а как же иначе, — улыбнулась Розамунда.
Она давно обнаружила, как хорошо усыпляет любые подозрения согласие. Так герцог и Тибби не спускали глаз со строптивой Сесили, тогда как покладистая Розамунда позволяла себе больше вольностей, о которых ее опекуны даже не догадывались.
Взяв летний зонтик, она встала и повелительно посмотрела на Гриффина.
Тот не сразу понял ее намек, но когда понял, чего от него ждут, открыл двери ландо и подал ей руку. Слегка опершись на нее, Розамунда спустилась на землю. Она лишь слегка коснулась его руки, но и этого оказалось достаточно для того, чтобы ощутить его силу.
Зонтик раскрылся с сухим треском, изящный образчик женского туалета, покрытый шелком цвета морской волны, отделанный по краям белым крепом под цвет ее платья.
— Давайте пройдем вон туда, — предложила Розамунда. — Мне хочется посмотреть на скульптуру в центре парка. Вы видели ее? Король в образе Марка Аврелия, говорят, вышло не совсем удачно.
Боже, она болтала чепуху.
Слегка пожав плечами, Гриффин взял ее под руку и повел в парк в центре площади.
Некоторое время они шли в полном молчании. Она отнюдь не была воробышком, как часто говорила ей мать, но он был намного выше, шире, мощнее, чем она. Его было больше во всех отношениях. Ее рука казалась крохотной лапкой по сравнению с его рукой.
Ее белоснежные юбки выглядели весьма эффектно на фоне его до блеска начищенных сапог. Они медленно шли в тени густых крон старых кленов. Новый слуга Гриффина, должно быть, приложил немало старания для того, чтобы привести в порядок его обувь, мелькнула случайная мысль в голове Розамунды. Когда Гриффин приехал в Лондон, на его сапоги нельзя было смотреть без страха.
Вдруг Гриффин задал вопрос:
— Вы его любите?
Догадаться, о ком идет речь, было совсем не трудно, и разыгрывать непонимание было глупо.
