Элоиза Джеймс - Полночные наслаждения
Наконец Патрик легко спрыгнул в комнату. Не произнося ни звука, успокоив рукой волнообразные колыхания плаща, он облокотился о подоконник. Софи проглотила застрявший в горле комок.
— Я полагаю, вы удивлены, почему я не готова к бегству. — Она замолкла на несколько секунд. — Лорд Слэслоу, я попросила вас… хм, я попросила вас подняться сюда…
Он оставался неподвижным, как изваяние.
— Понимаете, — проговорила Софи неожиданно быстро, — я совершила глупость и знаю, что вы станете гневаться по этому поводу. С вашей стороны это будет справедливо. Дело в том, что я… просто не могу никуда сейчас с вами пойти… впрочем, не толь ко сейчас, но и вообще никогда. — Она пыталась разглядеть лицо Брэддона, но в оконном проеме вырисовывался только силуэт. Где он раздобыл такой зловещий плащ?
— Вот как? — тихо проронил он.
— Я весь день страдала, — заторопилась Софи. — И все думала, думала. Я знаю, идея бегства вам пришлась по душе, и поэтому записку посылать не решилась. — Она замялась. — Понимаете, я не только не могу с вами сбежать, но и… вообще раздумала выходить замуж.
Услышав последние слова, жених — а его мрачная фигура уже начала ее пугать — выпрямился и скрестил на груди руки.
— Почему?
— Я знаю, как важно для вас жениться, то есть не для вас лично, а для вашей матушки. Мне очень жаль, но… это было бы с моей стороны неправильно. — Софи замолчала.
Брэддон не пошевелился и не проронил ни слова, но что-то в его позе й молчании заставило ее продолжить объяснения:
— Знаете, я поняла, что в общем-то мы могли бы превосходно ужиться в браке, потому что… потому что не питаем друг к другу никаких чувств. Хм, пожалуй, это не совсем точно. Вы мне очень нравитесь, Брэддон… хм, лорд Слэслоу. Но мы… я… я не могу обнаружить в себе такого рода чувств, какие жена должна испытывать к мужу.
Несколько секунд стояла тишина, а затем Брэддон негромко произнес:
— Не можете?
— Нет, не могу.
— Вот оно что.
Голос у Брэддона был ниже, чем обычно, и в нем слышались какие-то бархатные обертоны, которые заставляли трепетать нижнюю часть ее живота.
«Странно, подумала Софи. — Может быть, это потому, что мы в первый раз наедине, если не считать вчерашней прогулки по парку, когда он не захотел меня поцеловать». — Вспомнив об этом, Софи преисполнилась решимости:
— Помните, вчера, когда мы были в парке, вы не захотели меня поцеловать, потому что не думали обо мне в «таком качестве»? Так вот, — заявила Софи с вызовом, — муж обязан думать о своей жене в «таком качестве».
Со стороны окна по-прежнему не последовало никакого отклика. Затем Брэддон медленно поднялся и сделал несколько шагов по направлению к постели. Софи пристально вглядывалась, но капюшон у плаща был такой глубокий, что ничего не было видно. Совершенно неожиданно ее затылок начали гладить крепкие руки. Темная фигура наклонилась над ней, она это скорее почувствовала, чем увидела.
— Ну что ж, попробую подумать о вас в «таком качестве», — проговорил, вернее, пробормотал хриплый голос, и ее губ коснулись губы… крепкие и требовательные. Они нагло хозяйничали, как будто имели на это право.
— Ой! — выдохнула Софи.
В этот момент Брэддон опрокинул ее на спину. Или она сама упала? Впрочем, это было уже не важно, потому что губы инстинктивно раскрылись, впустив его язык, который моментально завоевал ее трепетный рот, отчего по всем членам пробежал жидкий огонь. До сих пор ее никто не целовал так… кроме Патрика. Она понимала — что-то не так, но никак не могла сообразить, что именно, потому что тревога тонула в океане ощущений.
Что касается Патрика, то он и вовсе ни о чем таком не думал. Наконец-то осуществилась его заветная мечта. Он был с Софи, в ее спальне, на ее постели. А открытие, что ее мягкие губы такие же опьяняющие и сладостные, какими были прежде, вряд ли могло вдохновить на рациональное мышление. Тело Софи затрепетало почти мгновенно, когда он, обжигая губами ее кожу, обвел теплым языком контуры губ, а затем проник в глубь рта. Она выгнулась, прижалась к нему, вцепившись пальцами в кудри.
Он наклонился над ней, чуть отпустил, а затем снова притянул обратно, покрывая края губ быстрыми дразнящими поцелуями. Софи слабо застонала, и он отстранился. А она повернула голову и попыталась захватить его губы, вернуть их назад, желая, чтобы он снова завладел ее ртом. Теперь он осыпал поцелуями все ее лицо — щеки, веки, лоб, подбородок, — потом снова вернулся к губам. Но по-настоящему у нее перехватило дыхание, когда он, продолжая непрерывно работать языком, нежно стиснул груди, такие доступные под ночной рубашкой.
Из ее горла вырвался сдавленный стон. Но все же… и все же… в глубине души она уже давно понимала, что это не Брэд-дон. Что это не может быть Брэддон. Мало того, ей не хотелось испытывать с ним ничего подобного. И пусть даже это будет Брэддон, что невероятно, но пусть, пусть, все равно она не хотела быть его женой.
Она попыталась повернуть голову и прохрипела сдавленно:
— Нет!
Но тут же его губы принялись преследовать ее губы, язык заработал еще интенсивнее, отчего по всему низу живота распространился огонь. Софи часто задышала, но продолжала всхлипывая шептать:
— Нет, нет, нет, нет…
Наконец руки уперлись ему в грудь. Софи рывком села, пристально вглядываясь во мрак. Лицо жениха было опять скрыто под капюшоном. Чувствуя на себе его взгляд, она отвернулась.
— Брэддон, все это еще ничего не значит, — произнесла она, переводя дыхание. — Я не знаю, почему… почему я поддаюсь на ваши… — Она чуть повысила голос. — Но решения своего не из меню и выходить за вас замуж не буду, — Она говорила, глядя вниз, и начала медленно поднимать голову, когда вместо ответа он стал ласково перебирать ее длинные локоны.
Сердце Софи остановилось.
Он наконец откинул капюшон, луна осветила лицо. Да, ее тело знало с самого начала, что это был вовсе не Брэддон, но теперь глаза Софи пробежались по длинным ресницам, шевелюре с проседью, по выгнутым бровям, квадратной челюсти… Ее разум медленно впитывал то, что тело знало уже давно, пожалуй, с первого прикосновения, когда он прижал ее к своему мускулистому телу.
— О, — прошептала она. Так, наверное, ребенок шепчет во сне, когда ему хорошо.
Патрик улыбнулся. Продолжая ласкать ее волосы, он захватил в ладонь шелковистые пряди и мягко потянул разгоряченное тело обратно на постель.
— Софи, — хрипло прошептал он ей прямо в ухо, — надеюсь, ты не сомневаешься, что я всегда думал о тебе только в «таком качестве». — Озорной, обольстительный язык начал игру с ее ухом, исследуя изящные закругления. Софи расслабилась. Патрик вновь придвинул ее лицо к своему, губы воспламенили губы.
