Лоретта Чейз - Скандал в шелках
– Все хорошо? – спросил он.
– Да, – солгала она.
– Лошади испугаются в бурю. – Он вздохнул. – Я решил не рисковать. Вряд ли вы сумеете помочь моей сестре, если свернете себе шею. Придется остановиться.
Но Софи не слишком обрадовалась. Каким бы опасным ни казалось путешествие в такую погоду, – ей не нужны проволочки. Еще в Лондоне, услышав от Фенуика все, что удалось узнать его друзьям о кабриолете, она решила побыстрее добраться до Ричмонд-парка. Это ведь недалеко от Лондона… Но даже Лонгмор не хотел рисковать в такую погоду. И ни один нормальный человек, наверное, не захотел бы.
Довольно скоро они свернули во двор придорожной гостиницы. Белые вспышки по-прежнему освещали небо, а раскаты грома звучали все чаще. Конюхи приняли у графа поводья, и Лонгмор, сняв Софи с сиденья, повел ее ко входу. Обернувшись, крикнул:
– Приглядите за мальчишкой! Если он не утонул, обсушите и обязательно накормите!
Вскоре Софи уже стряхивала воду с дорожного платья, а Лонгмор беседовал с хозяином с таким же надменным нетерпением, как совсем недавно с Даудни и ее помощницей.
– Да, две комнаты. Тетушка требует отдельную. И пришлите к ней горничную.
– Тетушка? – переспросила Софи после ухода хозяина.
Темные глаза графа весело блеснули, в уголках губ заиграла улыбка.
– Я всегда путешествую с тетушкой. Разве не знаете? Такой заботливый племянник! К счастью, у меня их целый легион!
«И это все, что потребовалось? Достаточно блеска в глазах и улыбки?» – спрашивала себя Софи. Сердце ее гулко колотилось, и все тело охватил жар. Ах, ей срочно требовалось ведро холодной воды!
Софи велела себе успокоиться. И в любом случае ей следовало радоваться, что Лонгмор хотя бы раз в жизни поступил осмотрительно. Наверное, «тетушка» в этой ситуации лучше, чем «жена».
Тут Лонгмор вынул часы и воскликнул:
– Какая бессмыслица! Мы не проехали и восьми миль! Сейчас всего лишь половина одиннадцатого!
– Но и она никуда не поедет в такую погоду, верно? – тихо пробормотала Софи, хотя они были одни. – Клара вполне могла остановиться в ближайшей гостинице, когда стемнело.
– Очень на это надеюсь. – Граф вздохнул. – Но кто знает, что у нее на уме?
– С ней Дейвис, – напомнила Софи. – Она не допустит, чтобы хозяйке грозила опасность!
– Клара может быть очень упряма. Вся моя надежда – на лошадь. Куда бы сестра ни поехала, ей будет очень трудно сменить лошадь. Для ее кабриолета нужна одна, но очень сильная, а таких приберегают для почтовых и пассажирских дилижансов. Возможно, ей так и придется довольствоваться той, с которой она пустилась в путь. А это означает частые и долгие остановки, чтобы дать бедняжке отдохнуть.
Софи почти ничего не знала об уходе за лошадьми. Хотя ее родители, Делюси и Нуаро, никогда не забывали о своей голубой крови, у Софи и ее сестер, прилежно обучавшихся своему ремеслу, просто не было времени для овладения искусством наездниц. Конечно, Софи могла оценить по достоинству хорошую лошадь, но в остальном ей приходилось доверяться суждениям Лонгмора.
– Нужно сказать Фенуику, чтобы потерся среди конюхов, – тихо сказал граф, взглянув на дверь, за которой скрылся хозяин. – Они бы заметили проезжавший кабриолет или услышали бы о нем от кучеров почтового дилижанса. От мальчика мы узнаем больше, чем от смотрителей застав.
Тут в комнате снова появился хозяин в сопровождении дородной горничной. Та повела Софи наверх, а Лонгмор о чем-то заговорил с хозяином.
А тем временем, милях в десяти от брата, в гостинице «Эшерс Беар-инн», сидела у огня леди Клара, изучавшая путеводитель Патерсона.
– Портсмут, – сообщи она, взглянув на Дейвис. – Мы уже на дороге к нему. Всего день езды отсюда. Меньше шестидесяти миль.
– А до Лондона меньше двадцати, миледи, – заметила горничная.
– Я не вернусь! – отрезала Клара. – Не вернусь к нему!
– Миледи, но это трудно назвать мудрым решением.
– А меня и нельзя назвать мудрой. – Клара вскочила с кресла, отбросив путеводитель. – Я отказала герцогу, потому что он недостаточно меня любил. Бедный Кливдон! Я, по крайней мере, ему нравилась.
– Миледи, вас любят все, кто знает.
– Но не Аддерли, – с горечью отозвалась Клара. – Как я могла быть такой слепой? Почему поверила всем романтическим глупостям из книг?
– Некоторые джентльмены просто не умеют выразить своих чувств, поэтому и говорят стихами из книг, – проговорила Дейвис.
– А ведь я почти поверила! Но не в этом дело, верно? Не в этом настоящая проблема. Как унизительно, что именно леди Бартрам указала мне на простой факт: если бы он действительно любил и уважал меня, никогда бы не повел на террасу.
Последовало минутное молчание. Наконец Дейвис, не выдержав, заявила:
– Портсмут – приморский город, миледи. Очень грубый. Матросы, бордели и…
– Но он рядом. И это порт. Я могу сесть на корабль и уплыть. Уплыть очень далеко! Не так уж это опасно. Люди ездят туда посмотреть на город и достопримечательности. Почему бы мне не повидать мир? Я и Англии-то не видела. Куда я езжу? В поместье в Ланкашире и обратно. А с тех пор как умерла бабушка Уорфорд, я вообще никуда не езжу. Она брала меня в разные места, и мы так веселились вместе!
Клара судорожно сглотнула. Она по-прежнему скучала по бабушке. Никто не мог занять ее место! Ей, Кларе, так нужны ее советы, особенно сейчас!
– Она сама правила экипажем, – продолжала девушка. Дейвис прекрасно это знала, но Кларе нужно было выговориться, и она знала, что горничная, в отличие от мамы, не закричит на нее. – И бабушка умела править. Мы часто ездили в Ричмонд-парк, к ее друзьям… И ходили в Хэмптон-Корт.
Клара и сегодня ездила в парк – в надежде, что дух бабушки найдет ее и подскажет, что делать. Но ничего не вышло. Тогда она направилась к Хэмптон-Корт, но и там ее не осенила бабушкина мудрость. И даже подруга бабушки леди Дервич, к которой они приехали, не нашла для нее совета, наоборот, велела возвращаться домой и не быть такой дурочкой.
Клара и сама не знала, куда сейчас направлялась. Наверное, для начала – в Портсмут, а потом куда угодно. Только не в Лондон. Только не к нему!
Номер Софи оказался маленьким, но чистым, а горничная была очень рада ей угодить.
О людях обычно судили по внешности. И следовательно, имея прекрасный выговор и дорогую одежду, Софи вправе была ожидать хорошего отношения к себе. Но даже грубые манеры могли остаться незамеченными, если чаевые достаточно приличные. А она, Софи, была не только хорошо одета, но и щедра. Впрочем, она никогда не была скупой. А сейчас ей требовался ужин, ванна и огонь в камине, и она была счастлива заплатить за все это. Поэтому получила все без проволочек, несмотря на поздний час и поток бежавших от грозы путников.
