Кэтрин Кинкэйд - В поисках любви
Но самое большое впечатление на него произвели длинные, достигающие пояса волосы, мерцающие при неярком свете, как тончайший атлас. В шелковистых коричневых волнах проскальзывали золотые, рыжеватые, каштановые пряди. Так ли мягки они на ощупь, как на вид? Алекс знал, как меняют женщину распущенные волосы, однако перемена, происшедшая с мисс Уайтфилд, просто ошеломила его. В один миг она превратилась в воплощение всего женственного, загадочного, хрупкого и беспомощного.
Алекс судорожно сглотнул, не в силах отвести взгляд от этого восхитительного зрелища. Видимо, почувствовав его присутствие, Эмма внезапно подняла глаза и увидела его. Она поспешно запахнула халат, убрала ноги под табурет и покраснела так сильно, словно он застал ее обнаженной.
– Простите, что побеспокоил. – Алекс взял с пола ее сумку, вошел и затворил за собой дверь. – Где лентяйка Тулси?
– Спит в одной из комнат. После крушения она почувствовала себя обессиленной. – Мисс Уайтфилд поднялась, чуть заметно морщась. На ее лице появилось вежливое, но безразличное выражение. – Привести ее?
– Нет-нет! Я, собственно, к вам. Как вы себя чувствуете? Вам что-нибудь нужно? Я принес вашу сумку… – Он поставил перед ней сумку. – Если вы голодны, я мог бы найти для вас фруктов.
– Я в полном порядке, благодарю вас. Какое счастье, что нашлась моя сумка! Хотя какое это имеет значение, когда многие лишились гораздо большего… Словом, не тревожьтесь из-за меня.
– Не могу не тревожиться, мисс Уайтфилд. – Без туфель она казалась гораздо меньше ростом. Рядом с ней, маленькой и хрупкой, он почувствовал себя мощным великаном. – Я несу за вас ответственность. Какая-нибудь из женщин осмотрела ваши ушибы?
– Нет, я… На это не было времени. Утром, если это будет необходимо, меня осмотрит Тулси.
– Неужели так никто и не проверил, нет ли у вас перелома ноги, целы ли ребра?
Она не смогла повторить за ним столь интимные слова. Женщинам ее сословия не полагалось касаться в разговоре с мужчинами своего телесного строения. Прикусив нижнюю губу, она застенчиво отвела взгляд.
– Все слишком устали, чтобы этим заниматься, мистер Кингстон. Тем более что у меня нет ничего серьезного, просто ушибы и ссадины. К утру я окончательно приду в себя.
– Придется мне самому убедиться в этом. Присядьте, мисс Уайтфилд. Сразу видно, что любое движение причиняет вам боль.
Эмма продолжала стоять.
– Утром я могу попросить Тулси меня осмотреть. А вы ступайте, мистер Кингстон. Вам нельзя здесь находиться.
– Это вам нельзя молча страдать! Сядьте! Я не доверяю Тулси: откуда она знает, как облегчить вам страдания? У нее нет соответствующего опыта. Она вообще ничего толком не умеет делать, разве что храпеть по ночам. Это у нее получается мастерски.
В уголках ее рта заиграла улыбка – нежная и застенчивая. Он положил руки ей на плечи и заставил опуститься на табурет. Она снова поморщилась. Он понял, что ей действительно больно, но упрямство не дает в этом сознаться.
– Где болит, мисс Уайтфилд? Отвечайте! Я все равно не уйду, пока все не выясню, так что облегчите задачу себе и мне. Говорите!
– Здесь, кажется… – Она нерешительно вытянула ногу.
– Кажется? – Качая головой, он опустился перед ней на колени. – Наверное, это лодыжка.
Она отдернула ногу, не позволив ему к ней прикоснуться.
– Да не бойтесь вы! – проворчал Кингстон. – Давайте сюда вашу ногу.
– Вам нельзя видеть мои… нижние конечности.
– Тулси спит, о том, что я здесь, никто не знает. Чего вы боитесь? Я хочу просто осмотреть вашу лодыжку.
– Хорошо, – согласилась она со вздохом.
Осмотреть ее не значило трогать, так что едва Алекс коснулся ее ноги, Эмма вскрикнула:
– Мистер Кингстон!
Не обращая внимания на ее реакцию, он тщательно обследовал ногу. У нее были маленькие розовые пальчики с аккуратно подстриженными, но достаточно длинными ногтями; кожа оказалась нежной, как лепесток. Увы, лодыжка действительно распухла и посинела.
– Неудивительно, что вам больно! Не лодыжка, а сплошной кровоподтек. – Он осторожно повернул ступню. – Но кости, кажется, целы.
– А я вам про что говорила? – произнесла Эмма.
– Вам лучше лечь и подложить под ногу подушку. Нельзя, чтобы вы опирались на нее всем своим весом.
– Я весь день только и делала, что сидела или лежала. Вот если бы нашлась какая-нибудь мазь, чтобы снять опухоль и боль…
– Сакарам может что-нибудь предложить – скажем, припарку. Но искать травы можно только днем.
– Ваш Сакарам мне не поможет. Я для него неприкасаемая!
Ее глаза, загоревшиеся гневом, стали еще зеленее. У нее действительно были красивые глаза – выразительные, с длинными ресницами.
– А вы не излагайте в его присутствии свои воззрения, мисс Уайтфилд. Каста в Индии определяет всю человеческую жизнь.
– Сакарам предупредил, что, прикоснувшись ко мне, вы тоже перестанете принадлежать к своей касте.
Алекс отлично знал, как важно правильно ответить на это замечание.
– Сакарам пробыл со мной так долго, что воображает, будто внушил мне свои верования. Он убедил себя, что я должен быть брахманом, вот только не всегда веду себя надлежащим образом.
– Это верно: иногда вы ведете себя как англичанин. – Она улыбнулась, и он улыбнулся с ней вместе, довольный, что их обоих радует шутка, которая была бы непонятна другим.
– Ваша лодыжка заживет, даже если за ней специально не ухаживать. Но мы все равно приготовим ранним утром припарку. Где еще вы испытываете боль?
Она прижала руку к ребрам, но ее язык по-прежнему отказывался произнести запретное слово.
– Я благодарна вам за заботу, мистер Кингстон, но с болью в этом месте вы уж точно ничего не сможете поделать. О том, чтобы осмотреть меня здесь, не может быть и речи.
– В каком смысле «здесь»? – поддразнил он ее. – В комнате?
– Вы отлично знаете, о чем я.
– Вот именно, знаю, мисс Уайтфилд, потому и намерен продолжить осмотр. Если у вас сломано ребро, придется вас перевязать, как бы вы ни протестовали. Будьте же благоразумны! Неужели обязательно будить Тулси или, того хуже, вызывать какую-нибудь из англичанок, чтобы мы с вами не оставались наедине?
– Нет! – Ответ прозвучал быстрее и решительнее, чем он ожидал. – Ситуация вызывает у меня смущение и без свидетелей. Раз уж вы взялись за дело, быстрее доводите его до конца.
Она вытянулась на кровати, стиснула зубы и устремила взгляд на противоположную стену. Алекс с трудом сдерживал смех. Она походила на женщину, которую вот-вот казнят при помощи слона. Сам он никогда не наблюдал этой казни, которую в недалеком прошлом практиковали старые махараджи, но слышал от тетки ее подробное описание. Приговоренного укладывали на землю и не давали двигаться; ему на голову наступал слон. На лице мисс Уайтфилд застыло настолько скорбное выражение, что можно было подумать, будто ее ждет такая же участь.
