Маргарет Пембертон - Не уходи
— Поль Жильес ни за что бы не выдал меня, — заявила Лизетт, и от ее уверенности у Дитера защемило сердце.
— Да, Поль Жильес молчал, а вот Кальдрон выдал тебя сразу.
Майор увидел, что девушка вздрогнула, но попыталась скрыть свои чувства. И тут он понял, что проиграл битву с собой, поскольку ему никогда не забыть Лизетт. Это сверх его сил.
Дитер встал и шагнул к ней:
— Выслушай меня, Лизетт, и попытайся понять. Я убил этих людей ради тебя. Жильес и Кальдрон умерли бы в любом случае через несколько дней или недель от пыток. А так их смерть наступила быстро, без мучений здесь, в Вальми.
— Без мучений! — Лизетт отпрянула. — Боже мой… без мучений! Да что такое ты говоришь? Ты убил их! Убил Поля, Андре и англичанина! Ты зверь! И ничем не отличаешься от гестаповских садистов из Кана! Ты убийца, грязный нацист!
Озлобленный создавшейся ситуацией, угнетенный страхом за жизнь Лизетт, разочарованный ее нежеланием понять его, Дитер потерял контроль над собой. Он поднял руку и с такой яростью ударил девушку по лицу, что она рухнула на колени.
— Боже мой! — воскликнул Дитер, ненавидя себя за то, что сделал, а Лизетт за то, что она довела его до этого. — Неужели ты не способна понять? Кальдрон предал тебя, и он мертв! А Поль Жильес сам предпочел бы умереть в Вальми, чем сидеть в камере, опасаясь выдать под пытками тебя и других!
Лизетт всхлипывала, слезы заливали ей глаза, щека покраснела.
— А летчик? Его смерти ты тоже найдешь оправдание? — задыхаясь, спросила она.
Дитер опустился перед девушкой на колени и с такой силой схватил ее за плечи, что она вскрикнула от боли.
— Да черт с ним, с этим летчиком! — взревел он. И когда Лизетт зарыдала, жадно впился в ее рот губами.
Обняв Лизетт, Дитер понял, что для него нет пути назад. Он слишком сильно желал ее. Дитер подмял ее под себя. Он уже не обращал внимания на ее слезы и кулачки, молотившие его по плечам. Дитер всегда получал то, что хотел, а он страстно хотел Лизетт. Майор уже смирился с тем, что семья будет против этого брака, что друзья осудят его, что ему придется нарушить устав. И все это ради того, чтобы Лизетт стала его женой. А она все разрушила, отвернулась от него. Нет, так дальше продолжаться не может.
Обхватив запястья Лизетт, он закинул руки ей за голову. Расстегнув брюки, а затем задрав юбку и бежевую комбинацию Лизетт, Дитер добрался до кружевных трусиков.
Желание сжигало его. Он слышал крик девушки, видел ее отчаяние. Глаза Дитера потемнели, стали почти черными. Грубым движением он раздвинул ноги Лизетт, глубоко вошел в нее и задрожал от облегчения.
Глава 7
Лизетт стонала под Дитером, заливаясь слезами. Его дыхание стало хриплым. Боже, что он делает?! Как низко он пал! Дитер приподнялся на локтях, посмотрел на Лизетт и понял, что она будет сопротивляться до конца.
— Лизетт? — Он вытер ладонью слезы с ее лица, но она быстро повернула голову. Волосы, хлестнув его по лицу, рассыпались по ковру. — Лизетт, — повторил Дитер, и в его голосе прозвучала мольба. — Лизетт, посмотри на меня. Послушай меня.
Девушка оцепенела от напряжения, костяшки пальцев побелели, лицо покрылось испариной и мертвенно побледнело. Дитер понял, что сделал ей больно, унизил ее. Он обошелся с Лизетт как со шлюхой, овладел ею с такой жестокостью, что теперь стыдился себя. По бедрам Лизетт стекала кровь, смешанная со спермой.
— Позволь я тебе помогу. — Дитер встал на колени и обнял девушку за плечи.
Громко вскрикнув, она отпрянула, с трудом поднялась на ноги, опустила юбку и посмотрела на Дитера.
— Не прикасайся ко мне! — Зрачки ее необычайно расширились. — Боже мой! Не прикасайся ко мне! Никогда! — Нетвердой походкой она направилась к двери.
Дитер, пошатываясь, поднялся и осознал, что изнасиловал ее. До такого он еще никогда не опускался. Всегда презирал мужчин, прибегавших к насилию. Его оцарапанное лицо кровоточило. Две верхние пуговицы на кителе были оторваны и теперь валялись на полу, там же, где и страницы, упавшие со стола. Майор нагнулся и начал собирать листы бумаги, на которые намеренно позволил Лизетт взглянуть: они не представляли для союзников никакого интереса.
Поднимая фотоаппарат, он задумался о том, кто дал ей его. Поль Жильес? Элиза? Ладно, выяснять незачем. Расследование этого дела привлекло бы к Лизетт внимание гестапо. Лучше уж считать, что ничего не произошло.
Дитер повертел в руке фотоаппарат. Что ж, он сможет вести себя так, будто ничего не произошло. Изнасилование француженки — вовсе не то преступление, которое угрожает ему бессонницей. Однако Дитер изнасиловал не просто француженку, а девушку, пробудившую в нем доселе неведомые ему чувства. Да, в эту девушку он, что называется, влюбился по уши. Так что легкой жизни у него все равно не будет.
Нахмурившись, Дитер положил фотоаппарат на стол и вышел из столовой. Необходимо увидеть Лизетт и поговорить с ней. Надо выбираться из той чудовищной ситуации, в которой они оба оказались.
* * *Лизетт бегом поднялась по лестнице и промчалась по коридору, ничего не видя перед собой. Только не думать! Не думать! Ни о чем не думать! Влетев в комнату, она захлопнула за собой дверь и зажала ладонями рот, чтобы сдержать крики, готовые вырваться из груди. Только не думать! Начав думать, она сойдет с ума!
Силы, которые позволили Лизетт убежать, покинули ее. Девушка опустилась на колени и поползла как раненое животное на четвереньках к кровати. Она сопротивлялась! Вот об этом и надо думать, и ни о чем другом. Лизетт забралась на кровать и раскинула руки. Слезы заливали ее лицо и шею. Она сопротивлялась… сопротивлялась… сопротивлялась…
Дверь спальни распахнулась, и Лизетт поняла, что пропала. Она тонет. И никто не поможет ей.
— Убирайся! — задыхаясь, вымолвила она и повернула к Дитеру лицо, опухшее от слез. — Боже мой, убирайся!
Глаза Дитера были темными, почти черными. Он еще никогда в жизни ни перед кем не извинялся.
— Прости. — В его голосе звучало страдание. — Прости меня, Лизетт… прошу тебя.
Густые светлые волосы Дитера были взъерошены, оцарапанное лицо побледнело и осунулось. Сквозь распахнутый ворот кителя Лизетт видела, как пульсирует жила на его шее.
— Не прикасайся ко мне, — хрипло прошептала она, съежившись на кровати. — Не трогай меня.
— Я люблю тебя. — Дитер обнял девушку за плечи, поднял с кровати и пбставил на ноги. — Я понимаю, Лизетт, как ты ненавидишь меня. И для этого у тебя есть все основания…
Дрожь охватила Лизетт. Казалось, волны сомкнулись над ее головой и не осталось никакой надежды.
— Ошибаешься, — прошептала Лизетт. — Я ненавижу себя. — Она посмотрела Дитеру прямо в глаза, и тут он все понял.
