Кэрол Финч - Зов одинокой звезды
Тэра покраснела до жжения в коже. Хорошо еще, что не был затронут вопрос, что именно сквозило в ее взгляде! Ведь в тот момент, как Стоун поймал его, она смотрела ему ниже пояса. Похоже, у нее не все в порядке с головой. И это называется учить хорошим манерам! Скорее она наберется от него неописуемых замашек!
К. счастью, в это время вернулся повар с каким-то освежающим напитком и обратился к Тэре:
— .Может, и в самом деле отведаете моей стряпни? Правда, холодное мясо больше похоже на подметку…
— Я с удовольствием съем кусочек. — поспешно заверила Тэра и уселась рядом со Стоуном, стараясь смотреть только в тарелку.
— Вижу, у тебя появились зачатки хороших манер, — сказала она, пытаясь обратить все в шутку.
— Они и раньше были, только я их умело скрывал. В прерии редко попадаются гостиные, так что манеры вроде как ни к чему.
Для Тэры явилось приятным сюрпризом, что хлеб, испеченный Берном Диксоном, был пышным и таял во рту. Повар, как видно, решил сразить ее наповал своими кулинарными талантами, потому что жестом фокусника извлек откуда-то кусок пирога с начинкой. Поскольку за ужином в компании Расселов аппетит пропал у Тэры раньше, чем удалось насытиться, она решила отдать должное предложенным кушаньям. И не прогадала. «Похожий на подметку» бифштекс на деле был мягким и сочным.
Что касается Стоуна, тот ел так, словно голодал недели две. Когда с поздним ужином было покончено, оба рассыпались в благодарностях и покинули кухню.
— Бифштекс был неплох, — заметил Стоун голосом, похожим на мурлыканье сытого кота.
— Превосходен, — уточнила Тэра. — А повар не прочь пошутить. Почему ты в лицо не называешь его старушкой кухаркой?
— Чтобы он от злости не насыпал мне в тарелку крысиного яду, — хмыкнул Стоун и как бы в задумчивости повлек ее подальше от дома, за лошадиные загоны. — Все ранчеро называют Диксона так, потому что в прерии повара редки, чаще встречаются кухарки. А в лицо его так не называют потому, что он только с виду кроткий, как голубок, а при случае может свернуть шею своей мясистой рукой. Горяч, как одна моя знакомая мисс.
Тэра пропустила подначку мимо ушей, прекрасно зная: если поддастся на нее, дело кончится новой ссорой.
— Мне ваш повар очень понравился, — продолжала она светскую беседу. — Интересно, он всегда работал на Меррика Рассела или в один прекрасный день явился к воротам… как один мой знакомый ковбой?
— Диксон здесь столько, сколько существует ранчо. В ночь смерти Вернона он тоже был здесь, но видел ли что-нибудь, никто не знает, потому что он молчит об этом как рыба. Я бы назвал его краеугольным камнем «Даймонда».
— Я хочу знать, веришь ли ты сам в виновность мистера Рассела, — откровенно спросила Тэра.
В этот момент они как раз подходили к загону Вулкана с противоположной стороны, но девушка мало обращала внимания на окружающее, занятая одной мыслью: как бы вызвать собеседника на откровенность. Однако это был не тот человек, из которого легко выпытать сведения.
— Я думал, у нас сегодня трудный день. Танцы и все такое, — напомнил Стоун с одной из своих возмутительных усмешек.
— Насчет всего такого и речи быть не может, — отрезала Тэра со вздохом и присела в реверансе, — что касается танцев, я к вашим услугам, мистер Прескотт. Начнем немедленно. Для начала обсудим детали. Предпочитаете счет шагов или мне гудеть себе под нос мотив вальса?
— Если дело пойдет, музыка зазвучит в наших сердцах. — И Стоун томно закатил глаза.
В следующее мгновение он притиснул Тэру к себе недопустимо близко, причем другая рука легла ей на ягодицы. Стиснув зубы, девушка молча отстранилась и переместила руку на положенное место.
— Или все будет так, как это принято, или вообще никак! — заявила она со всей возможной твердостью. — В танце леди должна чувствовать себя непринужденно и легко, а это вряд ли получится под кузнечным прессом. Кроме того, вальс — это танец, а не возможность тереться о партнершу всем телом.
— Ты хочешь сказать, что джентльмены не пользуются вальсом для этой цели? Ну и ослы же они, ей-богу! — расхохотался Стоун. — Ну ладно, пусть все будет так, как принято. Обидно! Все по-твоему да по-твоему. А по-моему когда-нибудь будет?
— Что? Да все и так по-твоему!
— Если бы сейчас все было по-моему, мы бы занимались не уроком танцев, — ответствовал Стоун.
— В таком случае, мистер Прескотт. по-вашему не будет никогда! — отрезала Тэра и скованно подняла руку, чтобы опустить на широкое плечо и слегка упереться ею, тем самым сохраняя приличную дистанцию. — К делу! Основное движение вальса несложно.
— Не верится мне, что все так просто. — При этом он медленно, но верно сламывал сопротивление, пока Тэра снова не прижалась к нему вплотную. — Шаг у меня тяжелый, да и вообще я неуклюж…
— Стоун! — воскликнула она, упираясь ему в грудь обеими руками. .
Восстановив приличествующую танцу дистанцию (надо сказать, не без труда), девушка вернулась к объяснениям:
— Начнем… шаг вперед левой ногой… так, правильно… теперь очередь правой… неплохо… ой!
Пальцы сразу онемели под изрядным весом мужской ноги.
— Ах, какой же я неловкий!
С этими словами Стоун прижал Тэру к груди и принялся утешать, поглаживая по волосам. На этот раз объятие не имело ничего общего с позой танца. Тела словно вплавились друг в друга, и Тэра едва не задохнулась. Девушка забыла не только па вальса, но и всех танцев, которые знала в совершенстве.
— Стоун… Стоун, пожалуйста, отпусти меня!
Но глаза ее закрылись, ресницы затрепетали, губы дрогнули в бессознательной улыбке. Всем своим видом она, сама того не сознавая, поощряла мужчину. Тэра чувствовала, что не способна больше протестовать, даже если бы жизнь ее зависела от этого.
Она ждала обычного яростного напора, но это был просто поцелуй, осторожный и ласковый, на сей раз Стоун впервые решился по-настоящему распробовать вкус ее губ. Даже когда он находился в полной неподвижности, мышцы на его руках и груди слегка двигались. Это близкое присутствие огромной силы порождало желание покориться. Медленно-медленно двигались мужские руки по ее телу. Сзади над вырезом, где была уже только горячая кожа ее тела, пальцы чуть помедлили — и оказались под кромкой платья. Они проследовали через плечо, на грудь и наконец коснулись соска.
Тэра ахнула. От этого прикосновения ее как будто молния пронзила, заставила покрыться испариной. Она услышала странный низкий звук — мужской стон. Губы скользнули на шею, двигаясь вверх-вниз, вверх-вниз завораживающим, дурманящим прикосновением.
— Что ты делаешь! Не надо…
Но протест замер у нее в горле, когда платье поползло вниз сначала с одного плеча, потом с другого и наконец прохладный воздух ночи овеял обнаженную грудь. А дразнящие прикосновения ощущались все ниже. Боже, это было упоительно! Откуда взять силы, чтобы оттолкнуть его?
