Барбара Картленд - Нежность лунного света
В мире словно не стало ничего, кроме волшебного огня, который Орион разжег в ней. Этот огонь охватил все ее существо.
Афина почувствовала, как платье упало на землю, но не испытала застенчивости или робости. Поцелуй Ориона снова вознес ее к вершинам загадочного, невыразимого блаженства, где не было места обычным человеческим чувствам. Она стала невесомой, легкой, как ветер, и слилась с этой сказочной ночью.
Орион посмотрел ей в глаза.
– Ты богиня, к стопам которой я благоговейно припадаю! – произнес он, не прикасаясь к ней. Затем обнял и, подняв на руки, понес к оливковой роще.
Афина ощутила прикосновение трав и цветов к обнаженной коже, почувствовала аромат полевых лилий и тимьяна. Лунный свет мягко струился сквозь ветви олив.
На короткий миг ей показалось, что Орион куда-то исчез, но затем она увидела его стройное тело атлета, посеребренное лунным светом, окруженное звездным мерцанием.
В следующую секунду он оказался рядом с ней. От его прикосновения по ее телу пробежала дрожь. Огонь, охвативший ее, вспыхнул с новой силой. Их сердца устремились друг к другу, и Афина забыла обо всем на свете, взлетев к вершинам наслаждения.
Она будто слышала хлопанье серебристых крыльев, которые возносили их, подобно всемогущим богам, к ночному звездному небу.
Спускаясь на лошади вниз по склону, на юг от храма, Афина с улыбкой повернулась к Ориону, который пытался обуздать своего гнедого жеребца.
Она вспомнила, как хотелось ей проделать верхом путь от Итеи до Дельф, наслаждаясь утренней прохладой.
Как будто угадав ее мысли, Орион подъехал к ней и сказал:
– Ты счастлива, моя бесценная? – Их взгляды встретились, и уже не нужно было слов, чтобы ответить на его вопрос.
Они покинули таверну на рассвете, и Афине казалось, она так и не сомкнула глаз, когда Орион разбудил ее.
– Нам предстоит долгий путь, моя любимая, – сказал он. – Я хотел избавить тебя от езды по изнуряющей жаре и поэтому решил отправиться в дорогу как можно раньше.
– Неужели уже утро? – удивилась Афина.
– Да, дорогая, уже утро. Утро первого дня нашей семейной жизни.
Она открыла глаза и протянула к нему руки. Орион поцеловал ее изящные пальчики и сказал:
– Умоляю тебя, дорогая, не искушай меня! Если я поцелую тебя, моя дорогая, обожаемая жена, то уже не смогу оторваться от тебя до самой ночи!
Афина покраснела от смущения.
– Ты еще прекраснее, чем всегда, но нам надо ехать. Напомни мне, чтобы завтра утром я повторил тебе, как ты хороша!
Его слова заставили ее окончательно проснуться. Она не переставала размышлять о том, где они окажутся завтра.
Когда они поздно ночью вернулись в таверну, все гости разошлись, в доме стояла полная тишина.
Афина понимала, что Орион уже обдумал все, что он будет делать завтра, и ей самой тоже следовало вернуться в реальную жизнь.
«Рано или поздно мне придется сказать ему правду», – повторяла она себе. Однако так испугалась, что подобное признание омрачит ее счастье, что решила не думать об этом.
Орион был уже одет, и, когда он вышел из комнаты, Афина встала с постели, с грустью подумав, что придется надеть свое безнадежно испорченное платье.
Однако Орион уже ждал ее внизу, а она прекрасно знала, – по своему собственному отцу, – что мужчины не любят ждать.
Она умылась, стараясь не вспоминать о том, какой невероятно прекрасной была прошедшая ночь.
Свадебное платье, одолженное Ноникой, висело на стуле, но Афина нигде не видела своего старого платья. В этот момент раздался стук в дверь, и в комнату вошла мадам Аргерос. Следом за ней шла Ноника. В руках мадам Аргерос было платье Афины.
– Доброе утро! – поздоровалась хозяйка таверны. – Вам нужно поторопиться, ваш муж уже сел завтракать. Он просил напомнить, что вам предстоит долгий путь.
– Я уже почти… – начала было Афина, но затем смутилась и замолчала, увидев, что ее платье выстирано, выглажено и вид у него вполне приличный.
– О, мадам Аргерос! – воскликнула Афина. – Вы, должно быть, полночи занимались стиркой! Как мне отблагодарить вас?
– Я не могла и подумать, что вам придется надеть его в том виде, в каком оно было, – ответила хозяйка. – Вы же не виноваты, что оно так загрязнилось.
– Но вы совершили с ним настоящее чудо!
Платье действительно было выстирано с тем неповторимым мастерством, с каким гречанки стирают свои блузки и мужские рубашки. Оно просто поражало своей свежестью.
Афина торопливо оделась, с удовольствием думая о том, что теперь ей не стыдно показаться перед Орионом.
– Вы все очень добры ко мне, спасибо вам! – поблагодарила она Нонику, потому что ее мать уже вышла из комнаты.
– Мы были рады услужить жене Ориона, – ответила та.
– Это не просто услуга! Я чувствовала себя настоящей невестой в твоем замечательном платье. Оно доставило мне истинное счастье, и, я не сомневаюсь, – доставит в свое время и тебе.
– Я тоже на это надеюсь, – улыбнулась Ноника.
– Ты позволишь мне прислать тебе что-нибудь для твоего приданого? Может, тебе понравятся ночные рубашки вроде моей? Или нижние юбки и еще что-нибудь?
Глаза Ноники радостно и удивленно заблестели, и она, запинаясь, ответила:
– Это… правда? Вы… на самом деле… так сделаете? Ваша ночная рубашка… такая красивая… что я скопировала ее фасон.
– Я пришлю тебе целую дюжину таких ночных рубашек, – пообещала Афина. – А пока оставь себе мою и сшей по ней новую для себя.
– Вы очень добры и слишком… щедры. Мне, наверное, не следует… принимать такой дорогой подарок.
– Ты меня обидишь, если откажешься, – ответила Афина. – Ведь ты так выручила меня в день свадьбы. Дружбу невозможно измерить деньгами или еще чем-нибудь. Дружба – самое дорогое, что есть на свете. Мы с тобой подруги, Ноника. Хочется верить, что навсегда ими останемся, до конца жизни. Так что не надо стесняться. Мой подарок – от всего сердца.
– Вы правы, – сказала юная гречанка. – Мне остается лишь еще раз поблагодарить вас. – Она немного помолчала, а потом спросила: – А вы на самом деле… не забудете обо мне?
– Конечно, нет. Обещаю, что не забуду! – рассмеялась Афина и, обняв Нонику, нежно поцеловала девушку. Потом, схватив капор, поспешила вниз, торопясь увидеть Ориона.
Они торопливо позавтракали и, попрощавшись с хозяевами, вышли из таверны. Афина ожидала увидеть лошадь Спироса, но для нее была оседлана другая, не такая чистокровная, как жеребец Ориона, но, похоже, очень выносливая.
Орион с улыбкой объяснил:
– Мой первый свадебный подарок тебе, дорогая. Я сегодня утром купил ее. Это самая лучшая в деревне лошадь.
– Мне она очень нравится, – улыбнулась в ответ Афина.
