Мэдлин Хантер - Воскресшая любовь
Всего несколько строчек… Скупые факты из биографии отца… И последняя строчка, которая была вопиющей, чудовищной ложью.
«После тяжелой продолжительной болезни, широко распространенной в Азии, болезни, ставшей результатом употребления произрастающих там опасных сельскохозяйственных продуктов, мистер Монтгомери безвременно скончался».
Другими словами, автор скорбной заметки недвусмысленно давал понять, что отец Леоны умер из-за злоупотребления опиумом. Кто мог так жестоко оклеветать отца? В Макао никто не мог пустить о нем такую гнусную сплетню. Там все знали о том, что у Монтгомери слабое сердце, и не раз были свидетелями того, что его болезнь прогрессирует.
Под некрологом стояла подпись: «Мистер Николс». Среди знакомых отца в Макао не было никого по фамилии Николс. Некролог не был репортажем специального корреспондента. Значит, он был написан здесь, в Лондоне.
Леона задумалась. Как отыскать этого мистера Николса? Нужно поговорить с ним. Выяснить, откуда он взял эту абсурдную информацию о ее отце. Просмотр старых газетных номеров «Таймс» не дал никаких результатов: там не нашлось ни одной статьи, подписанной именем мистера Николса. Однако, изучая последние номера, Леона все же наткнулась на эту фамилию. Подпись «Николс» стояла под бойкими репортажами из городского магистрата Лондона.
Размышления Леоны прервал Тун Вэй.
– К вам дама, – сказал он, войдя в комнату. – Какая-то высокопоставленная особа.
Леона с любопытством взглянула на визитную карточку с незнакомым именем и прошла в гостиную, где ее ждала гостья.
Обменявшись с Леоной парой общепринятых любезностей, дама перешла прямо к делу:
– Мисс Монтгомери, я прочла первый номер «Пира Минервы». Жена брата лорда Истербрука создала журнал, достойный всяческих похвал.
– Леди Федра будет рада узнать ваше мнение о своем детище.
– Но больше всего меня заинтересовал ваш личный вклад в это дело. То, что вы пишете о торговле опиумом. Я считаю, что это весьма познавательно.
– Надеюсь, что другие читатели разделяют ваше мнение. В Англии люди должны об этом узнать. Пусть даже все эти события происходят так далеко от них. Я рассчитываю, что благодаря общественному мнению можно будет заставить Ост-Индскую компанию изменить свой подход к этой проблеме.
Леди Линсуэрт нервно теребила в руках сумочку.
– В вашей статье рассказывается, что вы видели, как умирают люди. К сожалению, наши поэты и художники считают опиум не ядом, а средством, которое позволяет подстегнуть воображение, необходимое для творчества.
– Мне известно, что в Европе такое мнение широко распространено. Поверьте, это весьма прискорбное заблуждение. У человека, принимающего опиум, появляется привычка, и он уже не может остановиться. Не успеешь оглянуться, как человек сгорает, словно спичка.
– В своей статье вы написали, что вам известно несколько примеров того, как, несмотря ни на что, некоторым людям все же удалось вырваться из коварных сетей зависимости от этого зелья.
– Их очень мало. Большинство…
– Но все-таки такие люди есть? Вы же не написали это только для того, чтобы успокоить читателей? Наверное, вы знаете хоть одного человека, который… – Леди Линсуэрт не договорила, слеза покатилась у нее по щеке.
Леона подошла к ней и села рядом.
– Действительно, есть такие люди.
Леди Линсуэрт не переставала плакать.
– Извините меня. Когда, читая вашу статью, я дошла до этой строчки – о людях, которым удалось сбросить оковы, – я уже не могла читать дальше. В моем сердце затеплилась надежда.
– Эта беда случилась с кем-то из ваших родных? – осторожно спросила Леона.
– С младшим братом. Мы думали, что он болен. Месяц назад отец узнал правду и снял с себя всякую ответственность. С тех пор я больше не видела Брайана. Когда мы с ним виделись в последний раз, он был очень плох. Роюсь, с ним случилось именно то, о чем вы рассказали в вашей статье. И если это тот самый недуг, он никогда не выкарабкается.
Леоне больше всего на свете хотелось заверить гостью, что это не так, но она не хотела вводить ее в заблуждение. Если болезненная зависимость Брайана достигла такой стадии, что родные стали догадываться о ней по характерным симптомам, дело зашло слишком далеко.
– Может быть, существует какой-то чудодейственный эликсир, с помощью которого можно вылечить человека? Какой-нибудь секрет с Востока? Я пришла к вам в надежде, что вы знаете, как я могу ему помочь.
Леона молчала. Ей было тяжело лишать женщину последней надежды. Но обманывать ее она не вправе. Наконец, собравшись с духом, Леона тяжело вздохнула и проговорила:
– Поверьте, мне искренне жаль, но вы не в силах помочь вашему брату. Простите меня за прямоту, но, к сожалению, это горькая правда. Для этой беды не существует ни волшебных эликсиров, ни чудодейственных лекарств, ни восточных секретов. Вашему брату никто не поможет – спасти себя может только он сам.
Леди Линсуэрт закивала.
– Когда мы с ним разговаривали, он был таким подавленным. Злился на самого себя. Он выглядел сломленным и беспомощным. – Леди Линсуэрт теребила в руках носовой платок. – Отец разочаровался в нем и отрекся от сына. Мой муж и слышать ничего не хочет о моем бедном брате. Он больше думает о том, что, если правда раскроется, нам не избежать скандала. Но мы с Брайаном всегда были очень близки, и если есть надежда – пусть даже самая маленькая, – я должна попытаться его спасти.
Искреннее горе леди Линсуэрт и ее отчаянная решимость во что бы то ни стало помочь брату не могли не растрогать Леону. Хотя она понимала, как малы шансы спасти молодого человека, но, если леди Линсуэрт полна решимости бороться, Леона сделает все, чтобы ей помочь.
– Нет ли у вас какого-либо дома, который находился бы вдалеке от Лондона и других городов? Где-нибудь в захолустье? С преданными слугами, которые будут выполнять все ваши приказания.
– У моей семьи имеется поместье в Эссексе. Отец никогда туда не ездит, а слуги будут делать то, что я скажу.
– Тогда давайте сейчас же поедем вместе к вашему брату. Вы отвезете его туда. Я отправлю с вами Тун Вэя. Это тот человек, который привел вас в эту гостиную. Тун Вэй знает, как лечить таких людей. И вы должны объяснить вашим слугам, чтобы они его слушались и неукоснительно выполняли его распоряжения.
В глазах леди Линсуэрт вспыхнула надежда. Но затем она опустила голову.
– Боже мой! Я даже не знаю, где сейчас может быть Брайан! Он не появляется у себя дома уже несколько дней.
– Нам обязательно надо его разыскать. Сейчас же. Вам известно, как он употребляет опиум: жует его или курит?
– Сначала он его жевал. Но когда мы говорили с ним в последний раз, сказал: «Я словно душой прикипел к этой проклятой трубке». Он сердился на себя, ругал себя за слабость.
