Барбара Картленд - Спасенные любовью
Увидев дежурного офицера у двери, она окликнула его и, когда тот обернулся, узнала полковника Соуверби. Сэр Чарльз в первые мгновения чуть не поперхнулся от удивления и не мог выговорить ни слова и, только придя в себя, ошеломленно произнес:
— Вы ли это, мисс Каннингхэм?
Лючия протянула руку старому знакомому:
— Я, полковник. Только что из Кито.
— Понимаю, что не с неба. А зачем? Насколько я помню, вы не были на службе в армии? — Он изумленно смотрел на Лючию, переводя взгляд то на ее лицо, то на одежду.
Его удивление было настолько неподдельным, что она не смогла сдержать улыбки:
— Это было вызвано необходимостью, сэр. Мне необходимо увидеть дона Карлоса де Оланету, если он, конечно, здесь.
— Де Оланету? — переспросил Соуверби. Казалось, только сейчас он начал понемногу успокаиваться.
— Он нужен мне немедленно — это дело чрезвычайной важности. Поверьте, сэр, я не поехала бы сюда, не будь на то серьезной причины.
— Не знаю что и сказать, — пробормотал полковник, замявшись.
— Пожалуйста, отведите меня к нему быстрее… Если он здесь. А если нет… Если нет, необходимо разыскать его.
Соуверби внимательно посмотрел на девушку:
— Пройдемте со мной, мисс.
Он повел ее по дому, и она обратила внимание на контраст температуры в доме и снаружи. В последние несколько часов дороги вдоль побережья ее мучила изнуряющая жара, а здесь, внутри дома, было прохладно, почти холодно. Соуверби привел ее в комнату, окна которой выходили во внутренний двор, ярко освещенный солнцем. После изматывающей дороги эта мирная картина казалась каким-то нереальным, почти фантастическим сном.
— Прошу вас подождать здесь. — Теперь голос полковника звучал серьезно, почти сурово.
Лючия осмотрелась. Комната была обставлена удобной дорогой мебелью, пол покрывали небольшие коврики с великолепным орнаментом: несомненно, прежний хозяин дома был не только богат, но также имел утонченный вкус.
Неужели сейчас откроется дверь и она увидит его, дона Карлоса? Лючия непроизвольно начала приглаживать волосы и заволновалась, что ее кожа погрубела и покраснела после столь длительного пребывания под открытым высокогорным солнцем. Обычно в Кито она старалась укрыться от зноя и прямых солнечных лучей. Она решительно сняла с себя дорожные перчатки и нервно скомкала.
Ей хотелось видеть недоумение на лице дона Карлоса. Едва Лючия подумала о нем, как знакомые шаги за дверью заставили ее вздрогнуть. Двери открылись, и он вошел в комнату. Увидев его, девушка почувствовала, что не может тронуться с места.
— Лючия! Это действительно вы? Признаться, я подумал, что Соуверби решил подшутить надо мной, когда сказал, что вы ждете меня в гостиной.
— Я… я должна была предупредить вас.
— Меня? О чем?
Лючия подняла на него глаза: дон Карлос стал еще красивее, чем тогда, в день своего отъезда.
— С вами все в порядке? Надеюсь, раны больше не беспокоят вас?
Он улыбнулся в ответ:
— Как видите, в порядке. Только я не понимаю, как вы меня разыскали.
— Сеньора Мануэлла Саенз была уверена, что вы должны находиться где-то здесь.
— Мануэлла! Да, она необыкновенно умна и может дать неплохой совет.
— Я пришла к Мануэлле, узнав, что вы не… что вы не тот, за кого себя выдавали.
— Хорошо, ну а вы-то как узнали об этом?
Лючия запнулась, и дон Карлос спохватился:
— О! Простите меня! Вы, очевидно, страшно утомились в дороге. Во-первых, вы должны немедленно сесть. Во-вторых, сейчас вам принесут что-нибудь поесть; вам необходимо отдохнуть и подкрепить силы, и это важнее всего.
— Боюсь, когда вы узнаете цель моего визита, вы не станете меня уговаривать сначала отдохнуть. Я хочу вам сказать, что… Господи, а вдруг уже поздно? Нет, не поздно… Но как я боялась, что вовремя не успею!
Дон Карлос внимательно слушал ее сумбурную речь, не сводя с нее глаз, и Лючия взволнованно продолжала:
— К моему отцу пришел один человек. Испанец. Я случайно… Нет, не случайно. Я умышленно подслушала его разговор с моим отцом. Так вот, испанцам стала известна ваша приверженность к республике и Боливару.
— Вы слышали имя этого человека?
— Да, его звали дон Гомес.
— Знаю такого…
— Они приготовили вам ловушку. Испанцы уверены, что рано или поздно вы обязательно вернетесь к ним, и планируют передать через вас какую-то ложную информацию для генерала, что, по их расчетам, приведет к разгрому всей республиканской армии.
— А с какой стати дон Гомес выложил все это вашему отцу?
— Он пришел уговорить его продать им оружие, которое находится здесь, в заливе, на корабле моего отца. Ну и проговорился…
— Кажется, начинаю понимать. После этого вы бросились к Мануэлле Саенз и все ей рассказали?
— Я просто считаю ее единственным человеком, который может оценить ситуацию и принять правильное решение.
— Это она послала вас сюда?
— Она сказала, что я просто обязана это сделать, иначе вы просто не поверите, если это сделает кто-нибудь другой, а не я.
Ей показалось, что дон Карлос чем-то взволнован, и, не понимая в чем дело, она встревоженно спросила:
— А… что-нибудь… что-нибудь не так?
Поскольку дон Карлос не отвечал, девушка продолжила рассказ:
— Итак, возможно, это было глупостью с моей стороны. Я могла бы написать письмо и передать его вам через солдат. Но я… тогда я не думала об этом.
Что-то в ее голосе заставило его собраться, и он быстро ответил:
— Нет, нет, что вы! Это сообщение нельзя было посылать в письме! Это безрассудство — слишком многое поставлено на карту, и вы абсолютно правильно сделали, что приехали сюда лично. Очень смелый поступок, мисс! Я не знаю ни одной женщины, у которой хватило бы духу в одночасье пуститься в путь из Кито в Гуаякиль.
— Честно говоря, у меня не было времени на раздумья, — тихо ответила Лючия.
В его глазах снова появилось такое же выражение, как и тогда, когда он узнал, что послала ее сюда Мануэлла Саенз. Лючия почему-то почувствовала робость, и ее щеки залила краска смущения.
— Все-таки присядьте, — настойчиво повторил он.
Только сейчас она поняла, что все еще стоит, и почти автоматически опустилась на стул, слыша, как дон Карлос, приоткрыв дверь, отдает приказания слуге. Вернувшись, он присел на софу возле Лючии.
— Моей благодарности нет предела. Кажется, я вам уже говорил это не один раз и с удовольствием повторяю снова. Скажите, а вы очень удивились, когда случайно услышали, что я не тот, за кого себя выдавал?
— Я была… я была счастлива… И очень рада. Не знаю почему, но мне все время казалось, что вы не должны, не можете поддерживать режим угнетения и жестокости…
