Юлия Леонова - Не говори мне о любви
Когда Катя успокоилась и перестала вздрагивать и всхлипывать, Наталья Федоровна проводила ее в спальню и велела горничной передать поварихе, чтобы та успокоительный настой из мяты приготовила для барышни.
Но Катерина хоть и выпила мятного настоя, все равно почти всю ночь не спала, перебирая в памяти все свои встречи с Ником. Она никак не могла поверить, что этого сильного, уверенного в себе мужчины, который то сводил ее с ума своей улыбкой, то безумно злил своим равнодушием и насмешками, больше нет. Как же много она потеряла из-за собственной глупости и уязвленного самолюбия, решив сгоряча, что все его слова любви были ложью! Она не будет вспоминать об этом. В своей памяти она сохранит только те светлые мгновения, когда ей казалось, что она умирает от счастья в его объятьях.
Сначала Петя, теперь вот Ник, - думала она. - Проклятая война! Кому и зачем она нужна?! Она отнимала у нее тех, кто был ей так дорог.
С того дня, когда отец Николая побывал с визитом в Романцеве, Катрин погрузилась в меланхолию. Ничего не радовало ее более. Она целыми днями просиживала в будуаре с пяльцами на коленях, умудряясь при это не сделать ни единого стежка.
- Катя, - не выдержала однажды Наталья Федоровна, - ты бы вышла, прошлась по парку. День-то какой сегодня - на небе ни облачка!
- Хорошо, бабушка, - послушно кивнула она головой и, накинув на плечи шаль, вышла в парк.
Катя медленно брела по дорожке, когда услышала шум подъезжающего экипажа, в котором с удивлением признала ту самую древнюю колымагу из сарая в Забелине. Маменька приехала, - забилось сердечко, и Катя почти побежала к крыльцу - и замерла, не веря своим глазам, когда дверца старой кареты открылась, и на землю с подножки спрыгнул Петр. Повернувшись к экипажу, он подал руку матери и помог ей спуститься на землю, а затем, обхватив за талию младшую сестру, снял ее с подножки и поставил Танюшу подле себя.
- Петя, живой, - едва слышно выдохнула она, бессильно привалившись к балюстраде.
Варвара Иннокентьевна не могла сдержать слез, ступив на землю родной усадьбы, и огляделась по сторонам. Как много времени прошло с тех пор, когда она, полная надежд, уезжала отсюда в Петербург, будучи еще совсем юной девушкой. Танюша, с любопытством глядевшая по сторонам, первой заметила Катерину.
- Катенька! - бросилась она к сестре, и, обняв ее за плечи, громко чмокнула в щеку. Варвара Иннокентьевна едва взглянула на Катю и сразу переменилась в лице.
- Катя! Мой Бог! Как же это?! - произнесла она с негодованием, глядя на ее выступающий живот.
- Полно Вам, маменька! - не выдержал Петр, осторожно обнимая сестру, и, уткнувшись лицом в ее белокурую макушку, прошептал:
- Прости меня, Катрин! Я так виноват перед тобой.
- Что ты, Петя! Главное, ты жив, - гладила плечи брата Катя, глядя светящимися от радости глазами в его лицо.
- Представляешь, Катюша, только мы получили письмо от бабули, что ты нашлась, и на следующий день Петруша приехал. Господи! Как хорошо-то все вышло! - щебетала Танюша.
- Да, милая, - ласково коснулась Катерина русых локонов на макушке сестры.
Варвара Иннокентьевна, оправившись, наконец, от потрясения, нашла в себе силы все же подойти к дочери и едва коснулась губами ее щеки в дежурном поцелуе. Катя очень хорошо понимала ее, но все равно была безмерно огорчена таким отношением матери. Она знала, что маменька возлагала на нее столько надежд, а она их не оправдала. Мало того, теперь этот позор ляжет не только на нее, но и на ее сестру. Сейчас Татьяна, ввиду своего слишком юного возраста, пока еще не понимала всего этого и искренне радовалась встрече с сестрой, но как-то она будет смотреть на нее через пару лет? Пока Забелины обменивалось приветствиями, на крыльцо особняка вышла графиня Блохина и замерла на верхней ступеньке, с трудом справившись с волнением, вызванным встречей с дочерью, которую не видела вот уж более двадцати пяти лет.
- Здравствуйте, мама, - подняла на нее глаза Варвара Иннокентьевна, и, поднявшись по ступеням, остановилась напротив Натальи Федоровны. - Вы мне писали, что папенька умер два месяца назад.
- Да, Варенька. Так он и не дождался тебя... Ты без Владимира приехала? - огорчилась графиня.
Наталье Федоровне непременно хотелось повидаться с зятем, чтобы примириться и с ним.
- Дела в этом году совсем неважно пошли, - вздохнула Варвара Иннокентьевна, - управляющий наш расчет попросил. Так что Владимир Михайлович остался за имением присмотреть.
Вечером после ужина Катерина собиралась, как у них повелось, зайти к бабушке, чтобы пожелать спокойной ночи. Она уже было приоткрыла дверь в ее гостиную, когда услышала голос своей матери.
- Нет, мама! Катрин поедет со мной. Здесь слишком близко к Петербургу, и, боюсь, что скоро всем станет известно о том, что она... В Забелине она родит без лишнего шума, ребенка я отдам на воспитание в деревню, и никто ничего не узнает. В конце концов, ей всего лишь девятнадцать, еще не поздно устроить ее судьбу!
- Побойся Бога, Варвара! - ахнула Наталья Федоровна. - Как у тебя язык повернулся предлагать такое?!
- А что мне еще остается?! - рассердилась маменька.
Катя зажала рот рукой, чтобы не разрыдаться. Боже! Как ее родная мать может быть так жестока к ней и к еще не родившемуся младенцу?! Ведь этот ребенок - это все, что ей осталось от Ника!
- Погоди, Варя! На прошлой неделе ко мне приезжал отец Николая Елецкого, - уже более спокойным тоном начала графиня. - Ник, отец ребенка Кати, погиб на Кавказе, и Сергей Васильевич хотел взять внука или внучку под свою опеку. Я поговорю с князем, может быть, он сможет что-то придумать, и тогда тебе не придется ничего делать, - закончила она.
- И светлейший князь Елецкий пойдет на это?! - усомнилась Варвара Иннокентьевна.
- Я не знаю, - устало вздохнула Наталья Федоровна. - Завтра я поеду к нему с визитом и погорю с ним.
- Хорошо, маменька. Я подожду решения князя Елецкого, - заявила мать Кати и направилась к выходу из комнаты.
Катя спряталась за портьеру и замерла не дыша, когда мать проходила мимо нее, шурша юбкой из тафты. Слезы душили ее. Ей и так было плохо, как никогда. Узнать о смерти того, кого полюбила всем сердцем, было невыносимо тяжело, и не менее тяжело было от мысли, что ее ребенок никогда не увидит своего отца, а ее мать, оказывается, озабочена только тем, как бы повыгоднее выдать ее замуж и скрыть последствия ее необдуманного поступка. Разрыдавшись, она убежала в свою комнату, бросилась на постель и невидящим взглядом уставилась в потолок. Сможет ли что-то придумать Сергей Васильевич? От его решения будет зависеть и ее дальнейшая жизнь, и жизнь ее ребенка. Как же сложно все это!
