Джессика Трапп - Властелин наслаждений
– Во время рейда он совсем обезумел: поймал деревенскую девчонку и…
Годрик скрипнул зубами.
– Он убил ее?
– Нет, мы успели оттащить этого дурня. Девчонка вопила как резаная, а он весь был в крови, не знаю чьей – его или ее. Она убежала, прежде чем мы смогли остановить ее.
На щеках Годрика заходили желваки: он чувствовал, как ярость поднимается к горлу.
– Я же приказал никого не трогать. Ладно, я сам с ним разберусь.
Отступив назад, Байрон чуть не упал, споткнувшись о корень дерева.
– Помни, что он еще юноша, который хочет казаться мужчиной.
– Достаточно взрослый, чтобы выполнять приказы.
– Ты ведь не собираешься его убить? Он хороший воин.
– Никто в моем отряде не имеет права нарушить приказ. Никто. – Не прибавив ни слова, Годрик направился к сидевшим неподалеку солдатам.
Оуэн сидел на бревне, доедая ломоть хлеба.
– Подойди.
Долговязый молодой человек вздрогнул, словно его застигли в тот момент, когда он засунул палец в пирог с черной смородиной. Обернувшись, он бросил на Байрона злобный взгляд.
– Обязательно было говорить ему? – проскулил он.
– Он твой господин и мой. Если бы я не сказал, а он бы узнал…
– То тоже был бы наказан, – закончил Годрик, многозначительно глядя на Байрона.
Оуэн сплюнул.
– Ты трус, Байрон.
Заметив Мейриону, Годрик кивнул Байрону:
– Проследи, чтобы она ничего не увидела, и, ради Бога, не рассказывай, что Оуэн натворил в деревне.
Годрик не сомневался, что Медведь не позволит Мейрионе увидеть, как он будет разбираться с Оуэном, сделав два быстрых шага, он схватил парня за горло.
Оуэн захрипел и вцепился в руку Годрика.
– Это была всего лишь деревенская девчонка.
– Вам было приказано не причинять вреда людям – моим людям. – Гнев жаркой волной струился по его жилам.
Лицо Оуэна стало мертвенно-бледным.
– Но ведь они тебе еще не принадлежат. Годрик слегка тряханул парня.
– А я говорю, она моя крестьянка!
– Ты берешь женщину, и я беру женщину, в чем разница? – Оуэн скривился в глумливой ухмылке.
– Долг рыцаря – защищать тех, кто слабее.
Пальцы Монтгомери начали сжиматься, и Оуэн дернулся, но Годрик уже овладел собой и ослабил хватку. Швырнув молодого человека на землю, он обернулся к своим людям.
– Николас, держи его. Гарет, принеси хлыст.
Дерзость на лице Оуэна сменил страх, его глаза округлились, обнажив желтоватые белки. Когда Годрик начал разматывать кнут из бычьей кожи, его затрясло.
– Считай, что тебе повезло. Если бы ты плюнул в меня, пороть было бы уже некого.
Мейриона появилась из-за огромной фигуры Медведя как раз в тот момент, когда Годрик развернул длинный змееподобный кнут. Она в гневе рванулась вперед:
– Демьен!
Боже, что Годрик сделал с ним? Медведь схватил ее за плечо:
– Это не ваш брат, миледи. – Его большая рука пригвоздила девушку к месту. – Так что не вмешивайтесь.
Закрыв глаза, Мейриона начала шептать молитву.
Долговязого парня крепко держали два солдата. Почти такого же телосложения, как Демьен, юноша был раздет по пояс, его гладкая загорелая кожа покрылась капельками пота. Он дрожал, явно не в силах совладать со страхом, но его челюсти были упрямо сжаты.
Чтобы не закричать, Мейриона закрыла рот рукой.
– Сделай же что-нибудь, – прошептала она Медведю.
– Уже делаю, миледи. Не позволяю вам вмешиваться в это дело.
– В следующий раз ты будешь повиноваться! – Голос Годрика внушал ужас.
С трудом высвободившись, Мейриона почувствовала, что ее ноги немеют от страха. Пресвятая Богородица! Неужели тоже самое может случиться с ней или с Демьеном?
Медведь положил волосатую руку ей на плечо.
– Не смотрите, миледи. Это мужские дела.
– Но какое преступление совершил этот мальчик?
Медведь явно чувствовал себя неуютно: он переминался с ноги на ногу, и пустой рукав, болтаясь, хлопал по его тунике.
– Никакого преступления, миледи.
– Никакого?
Медведь откашлялся, его лицо покраснело.
– Он нарушил приказ.
Кнут засвистел в воздухе, и Мейриона непроизвольно сжалась.
– Всего лишь из-за неповиновения? Зверь! Густые брови Байрона сдвинулись, и он, отвернувшись, стал мрачно наблюдать за происходящим.
Мейриона вздрогнула. Ей вспомнились слова отца: «Он тащит своих врагов по улицам, сокрушая слабых и устраивая порку тем, кто отказывается повиноваться». В следующий раз на месте этого парня может оказаться она или… Демьен.
– Это чудовищно, – выдохнула она. – Надо остановить его.
Волосатая рука Медведя крепко держала ее за плечо – так якорь удерживает корабль на месте.
– У меня приказ, миледи. Вы не должны вмешиваться. Она заколебалась в нерешительности, понимая, что Монтгомери не позволит ей подойти ближе.
Годрик отвел руку для удара, на плече под загорелой кожей взбугрились напряженные мускулы. Широко расставив ноги, он будто приготовился к схватке. Его движения были хорошо выверенными и ужасающими в своей точности, лицо оставалось спокойным, словно он собирался всего лишь сесть за накрытый стол.
Оуэн отчаянно бился в руках солдат, его спина блестела от пота. На таком расстоянии он выглядел точь-в-точь как Демьен.
Раздался громкий щелчок кнута, и ужасный вопль эхом отозвался в лесу.
Мейриона вздрогнула, и снова ей на память пришли слова отца о том, что Дракон порол тех, кто отказывался повиноваться ему. Боже! Какое же чудовище этот Годрик! Вне себя от ужаса, она начала оглядываться в поисках брата. Демьен стоял спокойно, прислонившись к дереву и глядя на Годрика, словно на языческое божество. Маленький дурачок! Неужели он не видит опасности?
Отвернувшись, она зажмурила глаза.
Еще вопль. И еще один.
Чуть приоткрыв глаза, Мейриона взглянула на несчастного. Из трех красных полос, прорезавших спину парня, сочилась кровь. Кончик кнута взметнулся высоко в воздух, Годрик сделал резкое движение кистью, и кнут вновь опустился. Мальчишка дернулся, его лицо исказила гримаса боли.
И все же это была лишь подготовка, а теперь последует само наказание.
– Нет, – прошептала Мейриона.
Встретившись с ней взглядом, Годрик нахмурился, словно приказывая ей не вмешиваться. Ее ноги подкосились, и она осела на землю.
Монтгомери отвел назад руку, кнут змеей мелькнул в воздухе.
Мокрое пятно расплылось на штанах парня. Жидкость растеклась по росистой земле, и ноздри Мейрионы уловили запах мочи. – Дьявол и преисподняя!
Годрик отшвырнул хлыст, после чего солдаты опустили Оуэна на влажную, пахнущую сыростью землю.
– Обработайте ему раны и приготовьте лошадей. Когда Годрик шагнул к ней, он выглядел еще более огромным и более страшным, чем обычно: шрамы вздулись на его загорелом лице, отчего оно выглядело особенно жестким. Неудивительно, что его называют Драконом. Сжавшись, Мейриона отпрянула назад, и в этот моменту нее возникло желание зарыться в листья, исчезнуть с его глаз. Она открыла рот, но не смогла издать ни звука.
