Барбара Картленд - Чудесная миниатюра
Маркиз неторопливо прочел письмо, пока его секретарь стоял рядом и ждал дальнейших распоряжений хозяина.
Маркиз не ошибся, любовница была глубоко обижена и жаловалась на его холодность, утверждая, что они не виделись уже целую вечность.
Своими упреками Мариабелль Керрин нарушила неписаные законы, царившие тогда в обществе. Содержанкам не полагалось предъявлять какие-либо упреки своим покровителям. Они могли быть недовольны только их недостаточной щедростью, да и это никогда не высказывалось открыто.
Впрочем, его совесть была чиста, маркиз просто осыпал подарками миловидную актрису, и она еще месяц назад восхищалась его великодушием. Тогда они наслаждались обществом друг друга.
А потом он уехал на север и задержался у лорда Харгрейва. Вернувшись в Лондон, маркиз несколько раз виделся с Мариабелль в театре или на квартире, которую снял для нее в Челси, но встречи были короткими и совсем не походили на их прежние свидания.
Конечно, он оплачивал все ее счета, и это обходилось ему недешево, платил за содержание лошадей и купленный для нее элегантный экипаж.
Маркиз подарил ей драгоценности, которым завидовали все ее знакомые, а счета к портным достигали просто астрономических сумм. Ни одна из прежних содержанок не могла себе такого позволить.
Но Мариабелль Керрин жаловалась отнюдь не на скупость маркиза. Ее мучила и доводила до слез его «неописуемая жестокость». Ведь всему Лондону известно, что после возвращения из поездки он стал ее избегать.
Маркиз с неприязнью прочел это плохо написанное, напыщенное и мелодраматическое послание.
«Вечно одно и то же, — подумал он. — Рано или поздно каждая из любовниц перестает довольствоваться тугим кошельком и жаждет завладеть моим сердцем».
Нет, маркиз никогда не предлагал и не собирался предлагать руку и сердце ни дамам из высшего света, ни тем более содержанкам, с которыми провел немало приятных часов.
— Черт побери, — произнес он, обращаясь скорее к себе, чем к секретарю, — ну почему женщины ждут от меня невыполнимого?
— Еще одна любящая душа, милорд? — с легкой усмешкой осведомился мистер Граттон.
Он был в курсе многих его романов и знал об их развитии едва ли не лучше самого маркиза.
Рэкфорд небрежно бросил письмо на обеденный стол и протер пальцы салфеткой, не желая, чтобы к нему пристал запах амбры, а потом сказал:
— Рассчитайтесь с ней, Граттон. Не надо мелочиться, пусть она получит сполна. Мариабелль сможет покинуть дом в любое удобное для нее время, но дайте ей понять, что отныне она меня не интересует.
— Я всегда полагал, что она хорошая актриса, милорд, — коротко заметил мистер Граттон.
— Слишком эмоциональна на сцене, а еще больше в жизни, — откликнулся маркиз.
Он встал из-за обеденного стола и направился к двери.
Мистер Граттон вынул надушенное письмо из масленки, куда его бросил маркиз, и, поскольку его хозяин уже был готов покинуть столовую, спросил:
— Возможно, мне следует напомнить, милорд, что у леди Лоури сегодня день рождения. В прошлом году вы послали ей в подарок лилии. Не желаете ли вы сейчас преподнести ей те же цветы?
Маркиз помедлил с ответом.
Леди Лоури занимала особое место в списке его возлюбленных. Его связь с ней тянулась дольше, чем с другими женщинами.
Она была очень красива и талантлива — темноволосая, стройная, превосходная музыкантша.
Неудивительно, что он сильно увлекся ею. Какое-то время маркизу даже казалось, что он в нее влюблен. Но едва ее чары ослабели, как маркиз обнаружил, что она ничем не отличается от прочих дам. Леди Лоури также стремилась привязать его к себе и жаловалась, когда он по разным причинам откладывал свидания с ней.
«Неужели женщины не способны понять, что в жизни существуют не только любовные утехи?» — задавал он себе вопрос.
Недавно маркиз принял горячее участие в дискуссиях палаты лордов по поводу войны и составления акта об отмене ряда социальных ограничений. Он и его друзья полагали, что необходимость в подобном указе давно назрела.
Он присутствовал на различных заседаниях, где требовалось его участие, и леди Лоури напрасно ждала его по вечерам. Однако маркиз не чувствовал себя виноватым, справедливо считая, что государственные дела гораздо важнее личных.
Маркиз наконец принял решение.
— Нет, Граттон, — твердо проговорил он. — В этом году я не стану посылать лилии леди Лоури.
После разбора писем он намеревался поехать в Айлингтон и встретиться с Ванессой. Только теперь маркиз обратил внимание, что на нем по-прежнему костюм для верховой езды.
Он рассчитывал вновь отправиться с Ванессой за город, но сначала хотел с ней откровенно поговорить. Об этом он успел намекнуть ей прошлым вечером.
К сожалению, когда маркиз переоделся и спустился вниз, он узнал, что в библиотеке его ждет младший брат.
Ему и Пирсу предстояло внести в законопроект лишь одну поправку, но без точной формулировки документ нельзя было посылать на рассмотрение в палату лордов.
Это заняло какое-то время, но наконец Пирс покинул Рэкфорд-хауз с черновиком в руках.
Фаэтон маркиза стоял у ворот особняка уже добрый час, а лошади кругами ходили по бульвару, где пышно расцвела лиловая и белая сирень.
Когда маркиз вышел из дома, все пришло в движение, и даже присмиревшие лошади ринулись ему навстречу.
Маркиз забрался на сиденье, взял в руки вожжи, лакей устроился сзади, и они тронулись в путь.
Маркиз не стал подгонять лошадей, но они покрыли расстояние от Беркли-сквер до Айлингтона в рекордно короткий срок.
Когда они остановились у небольшого здания, похожего на кукольный домик, маркиз заметил у калитки другой фаэтон.
Он был не столь элегантен, как его собственный, да и лошади явно уступали его отборной четверке, но маркиз сразу узнал этот экипаж по его показному шику.
Его глаза гневно сверкнули, он быстро спустился и подошел к двери, когда лакей только начал привязывать лошадей.
Маркиз громко постучал, и Доркас, не медля ни минуты, открыла ему дверь.
Он снял шляпу, собираясь войти в дом, а она взволнованно проговорила:
— Как я рада вашему приходу, милорд! Этот джентльмен, которого мы встретили в гостинице, сейчас наверху, в мастерской с мисс Ванессой. Он грубо оттолкнул меня, и я не смогла преградить ему путь. Я не знаю, что мне делать!
— Я с ним сейчас разберусь, — с яростью произнес маркиз.
Он ни разу не был в мастерской, но знал, где она должна находиться.
Маркиз взбежал по узкой лестнице, добрался до площадки и поднялся еще на три ступеньки, ведущие в мастерскую. Она располагалась в самой глубине дома.
