Джудит Макнот - Королевство грез
Ройс смотрел на нее, сраженный изумлением:
– Вы в самом деле мечтаете, чтобы мужчина произнес подобные слова?
Она побледнела, словно он ударил ее, потом, похоже, решилась вообще прекратить этот разговор.
– Даже дурнушки мечтают, милорд, – с улыбкой проговорила она.
– Дженнифер, – резко сказал он с раскаянием и удивлением, – вы вовсе не дурнушка. Вы… – он изучал ее, обомлев от очарования, только было и нечто большее, привлекавшее его сильнее лица и тела: Дженнифер Меррик обладала пылкой добротой, которая согревала его, бешеным темпераментом, который дразнил его, и обаянием, которое все сильнее манило его, – …вы вовсе не дурнушка.
Она беззлобно фыркнула, покачав головой:
– Не пытайтесь ни при каких обстоятельствах прельстить свою леди откровенной и бойкой лестью, иначе никогда не добьетесь успеха!
– Если я не могу принудить леди к подчинению ни битьем, ни лестью, – отвечал Ройс, поглощенный трепетом розовых губ, – придется, наверно, положиться на иные свои достоинства…
Он позволил последнему слову многозначительно повиснуть в воздухе, и заинтригованная Дженни не смогла сдержать возбужденного любопытства:
– О каких достоинствах вы говорите?
Он стрельнул в нее взглядом и с кривой ухмылкой проговорил:
– Скромность не дозволяет мне их перечислить.
– Не скромничайте, – настаивала Дженни, настолько заинтригованная, что не заметила, как он протянул руку к ее плечу. – Что вы такого умеете делать, чтобы леди пожелала выйти за вас замуж?
– Я уверен, что умею замечательно… – рука его обвила ее плечи, – …целоваться.
– Ц-целоваться! – вскрикнула она хохоча и одновременно отшатываясь, чтобы стряхнуть его руку. – Невозможно поверить, что вы способны хвастать такими вещами передо мной!
– Я не хвастаю, – обиженно возразил Ройс. – Мне давали понять, что я замечательно это делаю.
Дженни безуспешно пыталась сохранить серьезность и выразить неудовольствие, но потерпела полный провал; ее губы дрожали от смеха при мысли, что «бич Шотландии» гордится не искусством владения копьем и мечом, а умением целоваться!
– Как я понял, вы находите мое утверждение смешным? – сухо спросил Ройс.
Она так яростно затрясла головой, что волосы рассыпались по плечам, но в глазах плясали смешинки.
– Я… я просто… – мямлила она, задыхаясь от смеха, – никак не могу связать его с… с моим представлением о вас.
Рука его без предупреждения сомкнулась у нее на запястье и твердо потянула к себе.
– Тогда почему вам не вынести собственное суждение? – вкрадчиво предложил он.
Дженни попыталась отпрянуть.
– Не глупите! Я не… я не могу! – Но она не в силах была оторвать глаз от его губ. – Я охотно поверю вам на слово! Охотно!
– Нет, я вижу, что обязан доказать это.
– Нет, не обязаны! – отчаянно вскрикнула она. – Как я могу судить о вашем умении, если никогда в жизни не целовалась?
Это признание только сделало ее еще желаннее для Ройса, привыкшего к женщинам, чей опыт в постели превосходил его собственный. Губы его изогнулись в улыбке, рука стискивала ее пальцы, неумолимо подтягивая ближе, пока другая не дотянулась до плеч.
– Нет! – крикнула Дженни, безуспешно сопротивляясь.
– Я настаиваю.
Дженни обуяло незнакомое ощущение физического насилия; в горле застрял комок страха, но в следующий миг она поняла, что бояться нечего. Губы его, холодные и на удивление мягкие, легко коснулись ее стиснутых губ. Потрясенно замерев, упершись руками в его плечи, держа застывшее тело как можно дальше, она оставалась абсолютно недвижимой и с бешено бьющимся сердцем безуспешно пыталась одновременно распробовать поцелуй и отвернуться.
Ройс ослабил объятие ровно настолько, чтобы она могла оторвать губы.
– Может быть, и не так замечательно, как я некогда думал, – заявил он, тщательно скрывая удовлетворение. – Могу поклясться, вы все время раздумывали.
Взволнованная, встревоженная и совершенно сконфуженная, Дженни изо всех сил старалась не совершить чего-нибудь, что нарушило бы хрупкое равновесие их зарождающейся дружбы.
– Ч-что вы хотите сказать? – спросила она, с опаской чувствуя, что могучее тело вытянулось теперь совсем рядом, раскинувшись самым вольным образом, а голова покоится на меховых шкурах.
– Я хочу спросить, можете ли вы утверждать, что наш поцелуй относится именно к тому сорту, о котором мечтают благородные леди?
– Пожалуйста, отпустите меня.
– Я думал, вы собираетесь мне помочь угодить благородным леди вроде вас.
– Вы замечательно целуетесь! Благородные леди мечтают как раз об этом! – отчаянно прокричала Дженни, но он лишь с сомнением глядел на нее и не отпускал.
– Я просто не испытываю уверенности, – пожаловался он, следя за крошечными вспышками гнева, загорающимися в невероятно синих глазах.
– Тогда практикуйтесь на ком-нибудь другом!
– К сожалению, Арик не привлекает меня, – сообщил Ройс и, прежде чем она успела привести другое возражение, быстро сменил тактику, любезно заметив: – Однако я вижу, что если на вас не действуют угрозы физического наказания, мне наконец удалось обнаружить то, что действует.
– Что… – подозрительно спросила она, – о чем вы говорите?
– Я говорю, что в будущем, когда мне захочется подчинить вас своей воле, я просто вас поцелую и заставлю покориться. Вот чего вы боитесь.
Перед ее мысленным взором с ужасающей ясностью и четкостью всплыло видение: он целует ее – понятное дело, на глазах у солдат, – а она изо всех сил артачится и отбивается. Надеясь, что ровными, убедительными речами сможет вернее, чем горячим протестом, отговорить его от претворения этого в жизнь, Дженни проговорила:
– Не боюсь, а просто не нахожу интереса.
Со смешанным чувством наслаждения и восхищения Ройс разгадал ее хитрость, и это лишь укрепило решимость добиться, чтобы она ответила на поцелуй.
– В самом деле? – чуть слышно шепнул он, в любовной истоме не отрывая глаз от ее губ. Пока он шептал, ладонь его легла ей на затылок, обхватила голову, непреклонно повлекла к себе, медленно, дюйм за дюймом, и наконец его теплое дыхание смешалось с ее вздохом. Настойчивые, понимающие серые глаза поймали испуганный, блуждающий взгляд синих и приковали к себе, а губы все приближались. Каждый нерв Дженни содрогался как от удара, глаза закрылись, и по ее губам принялись скользить его губы, пытливо и властно исследуя нежные изгибы и трепещущие контуры рта.
Ройс ощутил, как рот ее непроизвольно смягчился, напор дрожащих рук ослаб, груди коснулись его груди, позволив услышать бешеный стук сердца. Он опрокинул ее на спину, навалился, поцеловал крепче, быстро коснулся талии и бедер. Попробовал кончиком языка сомкнутые губы, желая проникнуть внутрь, и, когда они наконец раскрылись, изведал сладость ее рта и вновь принялся откровенно изображать акт, которого уже жаждал с опасной решимостью. Дженни, окаменев, задыхалась, потом напряжение вдруг разом исчезло под нахлынувшей ошеломляющей волной наслаждения. Совершенно незнакомая с той пламенной страстью, которую он нарочно и умело возбуждал в ней, она была полностью отравлена ее ядом, позабыв, что он – ее похититель. Сейчас он был любовником – пылким, манящим, ласковым, полным желания. Нежность затопила ее, и она, издав беспомощный стон, сдалась, закинула руки ему на шею, прижалась ртом со всей страстью, проснувшейся в ней.
