Джоанна Линдсей - Влюбленный повеса
— Дэнни, будь любезна зайти ко мне.
Она мысленно вздохнула. Избежать встречи с Мэлори не удалось. Выходить из спальни он не собирался, но, судя по всему, уже давно не спал. Он выглянул, в коридор, позвал Дэнни и оставил дверь открытой.
Дэнни осторожно заглянула в комнату. Мэлори валялся на постели, закинув руки за голову с самым непринужденным видом. И конечно, он опять был не одет — если не считать белой рубашки, расстегнутой на груди, и желтовато-коричневых бриджей. Ни чулок, ни обуви.
Дэнни тоже случалось весь день нежиться в постели, пока она не получила настоящую работу. Чертовы богачи. Ну и как прикажете убирать у него в спальне, если его отсюда ничем не выманишь?
Она намеренно подогревала свою злость — потому что при виде лежащего Мэлори у нее заколотилось сердце. Он был так красив, что у нее даже зачесались пальцы от острого желания прикоснуться к нему.
— Вам что, сегодня нечем заняться? — спросила она резче, чем следовало.
Повернувшись на голос, он от удивления широко раскрыл синие глаза. И присел на край кровати.
— Бог мой, да ведь ты красавица! — воскликнул он. Услышав такие слова от Карлтона, Дэнни осталась бы довольна, но комплимент Мэлори не впечатлил ее: чего он добивается, она уже знала. К тому же сегодня она была не в настроении выслушивать похвалы, потому фыркнула:
— Врете! Сегодня мне уже дважды сказали, что у меня безнадежно измята юбка.
— Мятая одежда — это сущие пустяки, дорогая. Она не портит твою изумительную фигуру, редкий цвет волос, фиолетовую прозрачность глаз. Но поскольку все это я уже видел, мне следовало бы заявить: «Господи, да у тебя красивая грудь!»
Лицо Дэнни жарко запылало. Но на этот раз обвинить Мэлори во лжи она не могла: вчера она целых полчаса смотрелась в зеркало, восхищаясь тем, как ее грудь приподнимает блузку.
Она нахмурилась, от волнения опять начиная глотать слоги:
— Разве это прилично — говорить про мою грудь? Мэлори усмехнулся как ни в чем не бывало и заверил:
— Только в смешанном обществе. Она поджала губы.
— Значит, все слуги слышат от вас такое?
— Нет, только те, с кем я надеюсь познакомиться поближе. Кстати, у меня очень удобная кровать. Не желаешь опробовать ее — к примеру, прямо сейчас?
Напрасно она начала задавать вопросы, от которых у Мэлори совсем развязался язык.
— К этой постели я в жизнь не подойду — разве что буду заправлять ее, когда вы уйдете.
— Я ранен в самое сердце, — вздохнул Мэлори.
— Вы лентяй. Ступайте куда-нибудь, мне надо здесь прибраться.
— Я занят. Набираюсь сил после вчерашних развлечений и готовлюсь к сегодняшним. И потом, тебе незачем ждать, когда я уйду. Можешь убирать при мне. — Он повернулся на бок, подпер ладонью голову и усмехнулся. — Представь, что меня здесь нет.
Как будто это так просто! Но Дэнни решила попытаться не смотреть на него. Проклятие, это не помогло — она каждую минуту помнила, что он наблюдает за ней. А когда он отводил взгляд, Дэнни сама украдкой посматривала на него, и…
— Лучше уж я подожду.
— Не дождешься, — радостно известил ее Мэлори. — Я пробуду здесь до ужина.
Скрипнув зубами, Дэнни вынула из кармана метелку из перьев и направилась к маленькому письменному столу, с которого следовало смахнуть пыль. И ахнула, увидев, что поверх бумаг лежит ее шляпа. Еще вчера ее здесь не было.
— Моя шляпа! Откуда она у вас? Мэлори небрежно пожал плечами:
— Сохранил на память о прелюбопытной встрече.
— Я соскучилась по ней.
— Жаль. Но теперь она моя.
Дэнни с любопытством уставилась на него.
— Зачем она вам? Вы все равно ее не станете носить.
— Да, носить не буду. Но и никому не отдам. Так что если она пропадет, я буду знать, где ее искать, ясно?
— Я же говорила: я больше не ворую.
— Похвально. Значит, моей шляпе ничто не угрожает. — Дэнни сверкнула глазами, а Джереми только хмыкнул. — Выше нос, дорогая. К юбке такая шляпа! не пойдет. Шляпка с бантиком — вот что тебе теперь понадобится.
Дэнни фыркнула:
— Треклятые юбки я еще готова носить, но дурацкие шляпы — это не по мне.
Джереми удрученно прищелкнул языком.
— Ты опять ведешь себя как мужчина.
— И что из этого?
Она ринулась в атаку на письменный стол и обнаружила, что пыль на нем еще не успела скопиться. И все-таки она тщательно обмела его, стараясь не касаться своей… то есть его шляпы. Ей казалось, что Джереми втихомолку посмеивается над ней и ее глупой привязанностью к старой, никому не нужной вещи. Ну и пусть, какое ей дело?
Оглядывая комнату, Дэнни порадовалась тому, что вчера старательно навела здесь порядок: благодаря этому сегодня ей понадобилось только собрать разбросанную там и сям одежду хозяина. С охапкой одежды и белья она направилась к двери, не глядя в сторону кровати.
— Черт побери, Дэнни, неужели ты уже лишаешь меня своего восхитительного общества?
В его голосе прозвучало неподдельное разочарование. Хитрит, наверное. И все-таки Дэнни остановилась в дверях и объяснила:
— У вас сегодня гости. А дел еще полным-полно. Джереми вздохнул:
— Ах да, сегодня я впервые принимаю гостей в новом доме. — И он язвительно добавил: — Опять передразниваешь высшие классы?
Дэнни не сразу поняла, что он имеет в виду ее правильную речь.
— Нет, меня учит миссис Робертсон.
— О Господи! И ты так быстро усваиваешь уроки? Невероятно.
Он снова издевался над ней, поэтому Дэнни не стала объяснять, что к ней постепенно возвращаются память и давно усвоенные манеры. Волнуясь или сердясь на хозяина, она по-прежнему часто ошибалась и потому сменила тему:
— Странно, что вы даете званый ужин так скоро. Я еще не успела стереть с новой мебели пыль и городскую сажу.
— Уверяю, этот ужин не я затеял. Дэнни подняла бровь.
— Сама догадаюсь. Ваша кузина?
— Совершенно верно.
Джереми так заметно помрачнел, что у Дэнни поднялось настроение. Она даже позволила себе широко ухмыльнуться:
— Выше нос, приятель. Мне говорили, что соберутся только ваши родные. А им не обязательно пускать пыль в глаза.
— Наоборот. Если бы я позвал в гости просто знакомых, то ничуть не тревожился бы. Но родных надо убедить, что у меня все прекрасно, иначе они бросят мне на помощь объединенные силы.
— Вы же взрослый человек. Почему они не дают вам покоя?
— Да потому, что любят меня.
Глава 19
«Да потому, что любят меня». Эхо этих слов звучало в ушах Дэнни. Должно быть, приятно иметь таких родных. А у нее никогда не было настоящей семьи. В шайку Даггера чаще всего попадали малыши от пяти до десяти лет, не связанные кровными узами, а к четырнадцати — семнадцати годам они обычно начинали самостоятельную жизнь. Редко кто из них навещал прежнюю «семью». Уходя, уходили навсегда.
