Зия Самади - Избранное. Том 1
Все внимательно слушали Шэн Шицая, и все, кроме Турсуна-баба и Кусаин-бая, поверили ему, кивая в знак одобрения головами и поддакивая: «Да, да, именно так!»
— Правительство — наш отец, мы — его дети, — улучил удобный момент Турсун-баба. — Куда поведет нас господин, туда мы не раздумывая пойдем.
Шэн Шицай улыбнулся. У него мелькнула мысль: «Ты, видно, привык выходить невредимым из сетей чиновников. Посмотрим, как ты у меня вывернешься!»
Шэн Шицай не торопясь, обстоятельно рассказал о себе, о своей жизни, не забывая при этом слегка изменить и подшлифовать отдельные моменты.
— Я хотел посоветоваться с вами по двум вопросам, — заключил он.
— Есть пословица: «Голова с асык, а мозги верблюжьи». Вдруг и мы сумеем подсказать что-нибудь…
— Этот разбойник Ходжанияз из-за какой-то негодной девчонки поднял бунт, втянул народ в беспорядки. Соответствуют ли его действия законам ислама?
— Знаток религиозных канонов Назар-кази, — отозвался Турсун-баба, предпочитавший в сомнительных случаях оставаться в тени.
— Верно, верно, — подтвердили остальные, отводя глаза.
— Ий, — запыхтел тяжелый на подъем Назар-кази. Был он малограмотным муллой, не слишком сведущим в религиозных вопросах, зато по части зависти не уступал никому. Правительство покровительствовало ему, назначив религиозным кази города Урумчи. Он был предан властям душой и телом, ибо без поддержки сверху ничего не значил. Не зная, как ответить на вопрос Шэн Шицая, он сказал наугад: — Всякая власть — от бога. Тот, кто против нее, — капир, неверный.
«Капир, — повторил про себя Шэн Шицай. — Но ведь и нас они называют капирами. На что намекает этот старик с серой бородой, похожей на кетмень?»
— Вы кого обозвали капиром? Ходжанияза? — Шэн Шицай слегка побледнел.
— Наш кази хотел, вероятно, назвать его трупом, изменником, — поспешил на выручку Турсун-баба. Он хорошо знал китайцев: одно неточное слово может стоить жизни всем.
— Да, да… я так и хотел сказать…
— Значит, именно так хотели сказать, кази-ахун? — с издевкой уточнил Шэн Шицай. — И как же полагается поступить с этим изменником?
— Нужно уничтожить его, забросать камнями! — засверкал глазами Назар-кази.
Такой ответ не удовлетворил Шэн Шицая, он насупился:
— Уничтожить Ходжанияза легко. Труднее образумить заблудших, которые пошли за ним. Что скажете вы, Турсун-баба?
Турсун-баба убедился, что теперь ему не увильнуть от ответа.
— Заблудших надо поставить на правильный путь. Тех, кто станет упорствовать, наказать.
— С вашими словами нельзя не согласиться. — Шэн Шицаю понравилось, что Турсун-баба предугадал нужный ответ. — Путь, по которому мы идем, справедлив, и мы должны наставить на него сбившихся в сторону. Упрямцы пусть пеняют на себя.
— Истинно так! — подтвердил Назар-кази, поглаживая бороду.
— А если, — Шэн Шицай пристально посмотрел на Турсуна-баба, — если мы подберем среди вас человека, умеющего убеждать, и отправим к Ходжаниязу?
— Очень правильная мысль, господин цаньмоучжан, — поспешно согласился Турсун-баба.
— Кого можно отправить?
— Рози-бая, Мансура, Назара-кази…
— А что вы скажете о себе самом? Не скромничайте, мы здесь все свои люди… — Шэн Шицай язвительно усмехнулся, разгадав хитрость Турсуна-баба, старавшегося остаться в стороне.
— Что я могу ответить? Если Шэн-дажэнь считает это необходимым… — упавшим голосом проговорил Турсун-баба. «Впервые вижу такого коварного чиновника, боже упаси от него», — застонал он про себя.
— Мне от вас нечего скрывать, — продолжал Шэн Шицай. — Вы, наверное, знаете о вторжении в наш край Ма Чжунина, разбойничавшего в провинциях Цинхай и Ганьсу? По нашим сведениям, этот головорез сговорился с Ходжаниязом. Если он придет сюда, в первую очередь пострадаете все вы…
Слово «пострадаете» словно бичом хлестнуло по сидящим. Шэн посыпал солью открытую рану:
— Едва вступив на землю Кумула, Ма Чжунин начал грабить баев. Судя по этой телеграмме, он разграбил караван Юнуса-байваччи, по дороге из Шанхая, и уничтожил его людей. — Шэн Шицай велел переводчику зачитать заранее подготовленную фальшивую телеграмму.
— Этот негодяй, этот ка… — поперхнулся Назар-кази и умолк, словно откусив язык. Он хотел сказать «этот капир Ма Чжунин», но, вспомнив свой недавний промах, оборвал фразу и сказал, как бы оправдываясь: — Дунгане придерживаются шафиитского толка, их нельзя считать мусульманами.
— Пока мы не хотим наказывать уйгуров. Для начала решено покарать дунган, вторгшихся в Синьцзян, — сказал Шэн Щицай. Он долго еще говорил, намеренно раздувая опасность, исходящую от Ма Чжунина, а потом повысил голос: — Предупреждаю — наш край находится на военном положении. В такой ситуации тот, кто не захочет сотрудничать с нами, будет наказан самым строгим образом.
— Правильно! — одобрил Назар-кази.
— Турсун-баба! Вы должны добиться, чтобы Ходжанияз отошел от Ма Чжунина!
— Хорошо, господин цаньмоучжан. Не пожалеем себя, сделаем все, что в наших силах.
— Да, да, мы все будем следовать вашим указаниям, — заверили остальные, торопясь избавиться от гостеприимства Шэн Шицая.
2Авторитет Шэн Шицая рос с каждым днем, но в окружении Цзинь Шужэня у него оказались сильные противники. Генералы Цзинь Чжун, Лю Шаотен, ответственный секретарь правительства Тао Минью были не только образованными людьми, но и земляками Цзинь Шужэня, и потому в некоторых вопросах глава провинции принимал их сторону. Шэн Шицай делал вид, что ищет дружбы со своими соперниками, однако он постоянно думал о грядущей схватке с ними и о том, на кого тогда можно будет опереться. «Если нет верной опоры, язык не будет острым, а рука длинной», — повторял он себе. Такой надежной опорой представлялся ему белогвардейский полковник Папенгут.
В свое время остатки разбитых Красной Армией дутовских банд окопались было в Восточном Туркестане, собирая силы, но после уничтожения атамана Дутова разбежались кто куда — занялись торговлей, земледелием, скотоводством, ремесленничеством… Некоторые, правда, еще не унялись и, надеясь на какие-то перемены в России, устраивали время от времени различные провокации против Советского государства. Богатый и влиятельный Папенгут был из числа последних, и Шэн Шицаю импонировал его образ мыслей. Потому-то сегодня, после встречи с «почтенными» уйгурами, он пригласил его к себе.
— Вновь встречаются лишь друзья, говорят у нас, — произнес Шэн Шицай с вежливой улыбкой.
— Да, не так давно мы виделись в Шанхае, а теперь уже здесь, у вас в кабинете, — ответил Папенгут. — Наверное, успели привыкнуть к нашему климату?
