Одри Керлинг - Эхо любви
— Так оно и есть, — ответила Анна. — Но как неприятно, что все это повторяют.
— Ничего подобного! Такие вещи необходимо говорить, ибо слишком мало великодушных людей, которые поддерживали бы это мнение.
— Я рассердилась, когда Джулия попыталась очернить первую любовь мужчины, — заметила Анна. — Ричмонд сам мне обо всем рассказал, и, признаюсь, сначала я была потрясена, но, когда все обдумала, поняла, что это было прекрасно и поэтично… и очень грустно.
Миссис Батлер лукаво посмотрела на нее, затем похлопала по руке.
— Думаю, ты в него влюблена! — улыбнулась она.
— Он очень мне нравится, — призналась Анна. — Но что касается любви — нет. У меня в этом нет сомнений.
Между ними воцарилось молчание, но Анна поняла, что мать размышляет над ее словами, потому что вскоре она сказала:
— Я разделяю твои чувства, Анна. Я слишком хорошо понимаю страдания, пережитые тобой. — И она закрыла глаза рукой, словно не хотела видеть того, что не смогла бы перенести.
Анна испытала внезапный прилив тревоги за нее.
— Что-то случилось? — спросила она. — Ты думаешь о моем отце?
Миссис Батлер покачала головой:
— Нет, моя дорогая. Просто я вспомнила о давно прошедших временах. Но все уже прошло, и сейчас я могу только радоваться тому, что Ричмонд сделал тебе предложение.
— Но он его не сделал! — воскликнула Анна. — Он только признался мне в том, как сильно любил когда-то одну женщину.
— Моя дорогая, ненаглядная моя девочка, да ведь это одно и то же, — заявила миссис Батлер. — Подожди, пока я скажу полковнику.
— О нет, пожалуйста! — взмолилась Анна.
Но она опоздала. Полковник Батлер торжествовал, услышав эту новость.
— Черт побери, я знал, что она отхватит себе потрясающего мужа! — воскликнул он, чмокнув Анну в щеку.
Анна была крайне смущена их возбуждением, и среди всей этой суматохи неожиданно появился Ричмонд. Он вошел в гостиную бодрой походкой, с сияющими глазами, и Анна никогда не могла потом сообразить, что стало с матерью и полковником Батлером, потому что в тот же миг они буквально испарились.
— Дорогая моя; несравненная Анна! Я только что услышал, что вы сказали обо мне Джулии Ламберт. Я сразу же поспешил сюда в надежде, что вам, может быть, приятно будет меня увидеть.
Он смотрел на нее с такой любовью! Она протянула ему руки:
— О, Ричмонд, как вас давно не было!
Он обнял Анну.
— Я люблю тебя всем сердцем! — воскликнул Ричмонд. — Скажи мне, что выйдешь за меня замуж. Скажи, что ты счастлива.
— О да, выйду. И я счастлива так, что даже не представляла себе это возможным, — сказала Анна.
Глава 5
Ричмонд Мейкпис Теккерей женился на Анне Бейчер в октябре, как раз перед началом зимнего сезона.
Обе семьи были в восторге от этого брака: Августа и Эмилия, потому что полюбили Анну и приняли ее как сестру без каких-либо оговорок; Батлеры — потому что считали, что с Ричмондом она узнает настоящее счастье. Все матери в Калькутте завидовали миссис Батлер, а она постаралась не выдать своего торжества, когда сообщала об этом браке своим друзьям в Англии.
Анна была тронута радостью своей семьи — во время венчания Генриетта плакала от счастья — и приветливостью семейства Теккереев.
— Ричмонд такой заботливый, — спустя пару недель своей замужней жизни сказала она матери. — Ты только взгляни на кольцо, подаренное мне вчера. Правда, оно очаровательное?
Огромный рубин, специально заказанный для нее Ричмондом, обрамленный бриллиантами, сверкал на солнце. Это было одно кольцо из многих, и миссис Батлер брала каждое из шкатулки для драгоценностей и восторгалась изумрудами и сапфирами, поднося к своему платью.
— Ричмонд тебя обожает, дорогая, — сказала она. — Обожающие мужья — огромная редкость, так что постарайся подольше сохранять его обожание.
Анна засмеялась.
Ричмонд не уставал восторгаться свой прелестной женой. Он снял украшенный красивым портиком и просторной верандой дом в Чоуринге. В ярком солнечном свете белоснежный дом сиял, как перламутр.
Огромный холл был обрамлен колоннадой и выложен мраморными плитами, с высокого потолка свисали лампы в виде восточных ваз. Комнаты для гостей были роскошно меблированы. Ричмонд провел много времени, стараясь как можно в более выгодном освещении разместить свою коллекцию картин. У него были великолепные картины индийских и европейских мастеров, которые он тщательно подбирал в течение нескольких лет.
Зеркала в золоченых рамах отражали дорогие портьеры и сверкающие канделябры в официальных покоях, но обстановка будуара Анны была более легкой, выдержанная в белых и золотистых тонах.
Кабинет Ричмонда, обставленный мебелью из красного дерева, письменный стол из черного дерева с серебряной инкрустацией говорили о его отменном вкусе. Библиотека насчитывала сотни книг, а он продолжал приобретать все новые и новые. В кабинете на почетном месте висел портрет его отца, и Ричмонд частенько подолгу простаивал перед ним.
— Хотелось бы мне иметь парный к этому портрет моей мамы, — как-то заметил он. — Скоро закажу и твой портрет, Анна. У тебя есть на примете любимый художник?
— Мне нравится Джордж Чиннери, — сказала она. — Он плыл с нами в Индию, делал кое-какие наброски и все отчаивался, что не в состоянии уловить и передать на холсте все оттенки цветов и света.
— Придется нам подождать Чиннери, — засмеялся Ричмонд. — У него столько заказов, что и не знаю, когда он освободится.
— Я хотела бы выглядеть как можно лучше, так что очень кстати будет подождать, — загадочно произнесла Анна.
— В самом деле? — живо спросил Ричмонд. — Ты действительно?..
— Думаю, да. Только, ради бога, не надо так сходить с ума. Еще слишком рано. А что касается картин, почему бы ни поместить здесь какие-либо жанровые этюды? Например, работы Зоффани?
Но Ричмонд был уже не в состоянии говорить о картинах, взволнованный и обрадованный намеком Анны. Он счел необходимым обрадовать Августу и Эмилию, а также и миссис Батлер. Анна не возражала.
Анна пошла навестить Генриетту, только что родившую своего первенца. И они вдвоем любовались крохой, ища сходство с родителями.
— Ты не можешь себе представить, какое я испытала блаженство, когда он появился на свет! — говорила Генриетта. — До родов я чувствовала себя такой неуклюжей и неповоротливой. Но такова уж наша доля, дорогая, Если сейчас ты сообщишь в письме нашей дорогой тетушке об ожидаемом событии, она получит письмо как раз тогда, когда у тебя родится ребенок!
