Джо Гудмэн - Невеста страсти
Алексис слышала ироничные нотки в его голосе, но она вовсе не собиралась шутить. Положив на тарелку апельсин, она протянула к нему скрещенные руки и сказала:
— Тогда наденьте на меня наручники или свяжите.
Клод даже подскочил от неожиданности.
— Что?!
Алексис с терпением, достойным образцовой матери, увещевающей дитя, сказала:
— Полагаю, на этом корабле есть место, куда отправляют тех, кто сделал что-либо плохое. Я хочу, чтобы вы отправили меня туда.
— И не подумаю.
— Но я — ваша пленница.
— Вы знаете, что это не так.
— Тогда верните меня домой, — повторила она.
— Нет.
— Значит, я ваша пленница.
— Проклятие! Опять вы за свое? Можете идти, куда захотите на этом корабле, сколько можно повторять!
— Куда захочу, говорите? Но я хочу только домой. Этот корабль для меня все равно, что тюрьма, Клод. У вас не хватает решимости назвать вещи своими именами. Вы разозлились, когда я попросила вас запереть меня. В этом случае мое положение здесь станет слишком очевидным, не так ли? Вы предпочитаете лицемерить, притворяться, будто я могу делать то, что хочу, но это ложь. А поскольку я не могу делать то, что считаю нужным, как назвать мое положение? Чем оно отличается от положения заключенного? Всякий пленник мечтает о побеге. Я убегу от вас, так и знайте.
Алексис подбоченилась, приготовившись услышать его смех. Но он ничего не сказал и снова сел, закинув ноги на стол. Похоже, капитан какое-то время обдумывал ее слова, очевидно, признавая за ними определенную логику.
— Мне хотелось бы спросить, Клод. Если я не пленница у вас на корабле, то кто я?
— Моя гостья, — ответил капитан.
— Едва ли, я бы предпочла другое.
— Да уж, догадываюсь, — рассмеялся Клод. — И кем бы вы хотели себя считать? Хозяйкой корабля?
— Нет. Я хотела бы заплатить за проживание и стол.
— Деньги я принять не могу. Это не пассажирский корабль. Мы не берем на борт гражданских.
— В таком случае вы создали себе проблемы, — улыбнулась Алексис. — Меня уж точно нельзя назвать военным человеком, и, что для вас еще хуже, я даже не американская подданная. Более того, я английская шпионка.
Алексис говорила убийственно серьезно, но потом вдруг весело рассмеялась.
— Перестаньте! Чего вы хотите?
— Я хочу отработать свой хлеб. Я немного разбираюсь в корабельном деле. Я могла бы вам пригодиться.
— И почему вы вдруг на это решились?
— Потому что это отвечает моим целям. Прошлой ночью я думала о том, что каждая минута, проведенная мной за пределами Тортолы, — это напрасная трата времени, но теперь понимаю, что могла бы лучше использовать свое пребывание здесь. Поскольку я собираюсь начать охоту на капитана Траверса, мне нужно кое в чем поднатореть. Моя команда должна уважать меня за профессионализм. Я хочу кое-чему подучиться у вас и ваших людей.
Итак, она не думала сдаваться. Все, что она говорила или делала, было связано с ее решением найти и покарать Траверса. А что она вообще могла знать о корабельном деле?
— Я полагаю, ваш отец учил вас кораблевождению, не выходя из конторы. Весьма прогрессивный метод, — скептически усмехнулся Клод. — И вы верите, что ваши знания по делопроизводству могут пригодиться при управлении кораблем?
— Тут вы не совсем правы. Джордж действительно меня многому научил, но кое-что я узнала из других источников.
Алексис решила ничего не говорить ему о своей работе в качестве юнги, пока он не будет готов ее выслушать.
— Итак, у вас найдется для меня работа?
Клод был заинтригован. Что ж, она просит не так уж много. Кроме того, лучше пусть она работает, чем без конца твердит о том, чтобы ее заперли в карцер. Она скоро устанет и поймет бессмысленность своей затеи. Тогда до нее дойдет, что жизнь на корабле совсем не похожа на романтическое приключение, и она осознает, что поимка Траверса — только промежуточная цель. Клод хотел, чтобы его гостья убедилась во всем сама. А если он не прав, пусть она докажет ему это.
— Мне кажется, я мог бы найти для вас работу. Мистер Лендис, первый помощник, выполняет также обязанности моего денщика. Едва ли это подходит для человека, второго по чину на корабле. Вот вам и свободная вакансия. Вы знаете, в чем будут состоять ваши обязанности?
— Догадываюсь, — ответила Алексис, с трудом подавив смех. — Где я буду жить? Я и так слишком долго злоупотребляла вашим гостеприимством, занимая капитанскую каюту.
— Я не стану настаивать на вашем переезде, Алекс. Оставайтесь у меня в каюте, пока мы не прибудем в порт назначения. Кое-что из вещей находится в смежном помещении. И не спорьте. Вы заработаете право оставаться здесь. Об этом я позабочусь.
— Хорошо, капитан. А теперь прошу вас снабдить меня одеждой.
— Я захватил на корабль кое-что из ваших платьев и белья.
— Платье — неподходящая одежда для юнги. Мне нужны брюки и рубашка поменьше. Вы ведь дадите мне форму, не так ли?
— Конечно нет, и прекратите настаивать, если не хотите, чтобы я вообще передумал нанимать вас на работу.
Алексис загадочно улыбнулась.
— Я больше не буду поднимать этот вопрос, думаю, вы скоро сами убедитесь в справедливости моего требования и признаете свою ошибку.
— Если у вас больше нет ко мне просьб, я предлагаю вам одеться. Потом приходите в носовой кубрик — я покажу вам корабль, чтобы вы знали, где что находится.
Клод встал и направился к двери. На пороге он остановился и, оглянувшись, спросил:
— Кстати, забыл поинтересоваться: вы достаточно выздоровели, чтобы начать немедленно? Я бы не хотел, чтобы меня обвинили в принуждении к работе инвалида.
— Я справлюсь, капитан, — сухо ответила Алексис. — Благодарю за заботу.
Клод расхохотался.
— Не спешите благодарить, Алекс Денти. Вполне вероятно, что к завтрашнему дню вы измените свое мнение.
С этими словами он вышел.
Алексис молча уставилась на закрытую дверь.
— Посмотрим, — пробормотала она тем же тоном, что когда-то Пауль. — Посмотрим.
Глава 5
Алексис в задумчивости откинулась на спинку стула. Капитан «Гамильтона» оказался чертовски упрямым и самонадеянным. Ну почему он не захотел признаться в том, что совершил ошибку, взяв ее на корабль? Неужели он так до сих пор ничего и не понял? Ее положение мало чем отличалось от положения узника, что бы он там ни думал по этому поводу. Более того, в некотором смысле оно было даже хуже: узник знал, за что наказан, а она нет. Ей не сочли нужным сообщить, в чем состоит ее преступление. Клод говорил, что хочет ее как женщину. Может быть, поэтому он и настаивал на том, чтобы она сопровождала его в плавании до Вашингтона? Была ли она жертвой его желания?
