Джо Гудмэн - Невеста страсти
Алексис улыбнулась Клоду медленно и соблазнительно. По крайней мере она надеялась, что улыбка ее получилась именно такой. Ни в коем случае нельзя было улыбаться, словно маленькая девочка. Это было бы совсем не то. Алексис пыталась воспроизвести улыбку Франсин в те минуты, когда та, улыбаясь Джорджу, надеялась что-нибудь от него получить. Иногда это срабатывало, иногда нет. Алексис терпеть не могла мошенничества, но Франсин убеждала ее, что Джордж прекрасно знал правила игры и поддавался только тогда, когда сам этого хотел. Алексис не была уверена, что с капитаном можно играть в такого рода игры, но у нее не было выбора.
— Вы находите меня красивой, правда, Клод?
Проклятие! Франсин никогда не начала бы с этого. Надо было повнимательнее приглядываться к тому, как она это делает. Франсин говорила, что Алексис действует и говорит слишком прямо…
— Да. Вы очень красивая, Алексис!
Слава Богу, получилось. Капитан заглотнул наживку.
Клод едва сдержал улыбку. Даже в обольщении его гостья оставалась все такой же холодной и решительной. Это было необычно и поэтому возбуждало.
— И вы хотите, чтобы я легла с вами в постель, не так ли?
Алексис старалась говорить ровным голосом, но чуть хрипловато, так, как, по ее мнению, должна говорить уверенная в себе красавица. Сказать по правде, уверенности ей сейчас очень недоставало. Однако капитан продолжал пялиться на нее своими изумрудными глазами.
— Да. Очень хочу.
Клод задавался вопросом, способна ли она оценить то усилие, которого стоила ему его честность. Он хотел ее сильнее, чем она могла осознать, но не мог позволить ей использовать собственное тело как взятку. Зная, каким будет следующий шаг, он сделал неимоверное усилие над собой, чтобы достойно его встретить.
— Тогда я позволю вам лечь со мной в обмен на то, что вы вернете меня на Тортолу.
Клод с трудом скрыл удивление. Он никак не ожидал, что предложение прозвучит так незатейливо прямо. Он думал, что она откинется на подушки и прошепчет что-то насчет того, что хочет этого так же сильно, как и он, или начнет распространяться о том, что мечтала стать его любовницей с того самого мгновения, как увидела впервые. Тогда он возненавидел бы ее за ложь. Но теперь Клод не мог на нее даже сердиться.
— И вы позволите мне стать вашим любовником, Алекс? — недоверчиво переспросил он.
— Да, именно это я и хотела сказать.
Моряк подошел ближе. Он знал, что мог бы сейчас дотронуться до нее и не получить отпора. Да, она не посмела бы сопротивляться.
— Я мог бы взять тебя, Алекс, не дожидаясь твоего разрешения.
Он видел, как она удивленно приподняла брови.
— Вижу, ты об этом не думала?
— Нет, — прошептала она.
— Раздевайся.
— Разверните корабль.
Клод рассмеялся, повернулся к девушке спиной и пошел к двери. Перед тем как уйти, он сказал:
— Я поднимусь на палубу и отдам распоряжения. Когда я вернусь, ты должна лежать в постели раздетая и готовая выполнить обещанное. Поняла?
Он улыбнулся, когда она решительно кивнула в ответ, и вышел.
Маневр, о котором распорядился Клод, был настолько необычным, что матросы недоуменно зачесали затылки, но никто не посмел задать ему ни одного вопроса. Даже Лендис молчал. Клод рассчитывал на то, что не ошибся в ней. То, что она предложила, явилось испытанием не только для него, но и для нее самой.
Он подождал, пока «Гамильтон» начал медленное движение по кругу, затем вернулся к себе в каюту. Алексис сидела все в той же позе. Похоже, она была не в силах сделать ни одного движения.
Она подождала, пока он подойдет вплотную к постели, и только тогда заговорила.
— Я не смогла, — тихо сообщила она.
Вместо того чтобы рассердиться, он, кажется, даже обрадовался.
— Я знаю, — просто ответил он. — На это я и рассчитывал.
— Но корабль, — запинаясь проговорила она. — Я чувствую, как он разворачивается.
— Делает круг. Я не собирался исполнять то, на чем вы настаивали, потому что и вы не смогли бы выполнить обещание. Мне пришлось убедить вас в этом. Я рад, что оказался прав.
Алексис была смущена, и он увидел это до того, как она облекла свои чувства в слова.
— Вы рады? Но я думала… Я хочу, чтобы вы ответили на мой вопрос. Так вы меня не хотите? — наконец выдавила Алексис.
Клод положил ей руки на плечи и привлек к себе, заставив остановиться до того, как их тела коснулись друг друга. Одной рукой легко дотронувшись до подбородка, он повернул лицо Алексис так, чтобы заглянуть в ее поразительные янтарные глаза.
— Я не лгал тебе. Ты очень красива, и я действительно хочу лечь с тобой в постель. Но не на условиях сделки. Не принимая подкуп. Не тогда, когда то, что ты просишь в уплату, я не могу тебе дать, не перестав при этом уважать самого себя. Я хочу тебя, но не так.
— Других условий не будет, Клод.
— Пока не будет, может быть, не сейчас. Когда мы прибудем в Вашингтон.
— Тогда будет поздно даже говорить об этом. И тебе, и мне. Я возненавижу тебя за то, что ты встал у меня на пути.
Она замолчала, заметив, как упрямо Таннер поджал губы. Она чувствовала, что в нем закипает гнев. Ярость его проявлялась в непроизвольных движениях: в том, как сжалась его рука, больно сдавив ей плечо, как сомкнулась его ладонь вокруг ее подбородка. Но она не думала пугаться. Война, так война.
— Итак, мне придется считать себя вашей пленницей, пока мы не прибудем в Вашингтон. Вы этого хотите?
Клод быстро опустил руки, словно эти слова обожгли его. Алексис даже подумала, не превратилась ли она случайно в пылающий факел? Моряк отступил на несколько шагов назад.
— Вы не пленница, — резко ответил он.
— Тогда верните меня домой.
— Нет.
— Тогда я пленница.
— Если вы желаете находиться на борту моего корабля на положении пленницы, что же, это ваше право, — произнес он едва слышным шепотом.
Капитан еле сдерживался. Ему хотелось дать ей пощечину за то, что она приравняла его корабль к плавучей тюрьме.
— Значит, вы согласны, и я ваша пленница?
Алексис встала и обошла дубовый стол. Снова сев, она взяла недоеденный Клодом апельсин и принялась медленно срезать с него шкурку.
Клод тоже сел. Вздохнув, он сказал:
— Пусть так. Я принимаю ваши условия. Все, что угодно, лишь бы закончить этот разговор. Вы — моя пленница.
Алексис слышала ироничные нотки в его голосе, но она вовсе не собиралась шутить. Положив на тарелку апельсин, она протянула к нему скрещенные руки и сказала:
— Тогда наденьте на меня наручники или свяжите.
Клод даже подскочил от неожиданности.
— Что?!
Алексис с терпением, достойным образцовой матери, увещевающей дитя, сказала:
