Ньевес Идальго - Черный Ангел
Пьер неопределенно махнул рукой. Он понимал тревогу капитана, и что он имел в виду. Если Депардье решил покинуть пиратский флот и сражаться в тех же морях, то возникнут разногласия и стычки. Все капитаны флотилии и каждый по-отдельности “рыбачат” на свой страх и риск, но, если того требовала добыча, они всегда присоединялись к “Миссионеру”, безропотно вставая под начало Бульяна. Пока они сохраняли свою независимость, но Пьер считал, что Адриен Депардье может набрать свой собственный флот. Он находил его человеком эгоистичным, хотя до сих пор Депардье всегда со всем соглашался. Помолчав с минуту, Пьер хитро ухмыльнулся и изрек:
— Тогда убей его. Протащи его под килем. [прим: Таково было традиционное наказание для провинившегося моряка — его привязывали к веревке и бросали за борт с одной стороны судна, а вытаскивали с другой, протащив таким образом под килем судна]
— Не мели ерунду!
— Почему ерунду? Когда есть проблема, лучше ее устранить.
— Пока нам нужно, чтобы он был на нашей стороне.
— Убей его, — повторил Пьер, убирая ноги со стола и вытягивая их вперед, чтобы облокотиться на колени. — Я могу взять это на себя. Мне будет нетрудно сунуть ему кинжал в ребра, пока он будет скакать верхом на какой-нибудь шлюхе.
Бульян искоса взглянул на Пьера и усмехнулся:
— Ты мог бы убить его в разгар боя.
— Можешь в том поклясться, — усмехнулся Пьер, и на его щеках образовались ямочки, сводящие женщин с ума.
Франсуа вышагивал по каюте со сцепленными за спиной руками, поглядывая в иллюминатор. В порту царило оживление, и огни борделей начинали светиться.
— Дай мне подумать, дружище. Возможно, на днях, я сам с этим управлюсь. А теперь, скажи мне, что ты думаешь о Порт-Ройале?
Пьер налил себе второй стакан и пригляделся к капитану, прежде чем ответить.
— Этот порт — крепкий орешек.
— И хорошо защищен.
— И в нем полным-полно англичан, — язвительно заметил Пьер.
Франсуа снова нахмурил брови.
— Да, полным-полно англичан, — пробормотал он, — и мы с тобой не слишком-то жалуем их.
Собеседник бросил быстрый взгляд на бутылку, но забыл о ней. Он нашел на карте, которую они изучали, искомое место и ткнул в него указательным пальцем.
— Ты уверен, что хочешь напасть на них?
— Это наиболее подходящее место. Ты так не считаешь? Остальные, вроде, тоже согласны.
Пьер снова сосредоточился на карте.
— Где-то на юго-западе? — гнул свое Пьер и отрицательно мотнул головой.
— Ямайка — довольно гористый остров. Мы уже были там когда-то. Бросим якоря в маленькой бухточке, переберемся через горы и нападем на них, а в это время наши корабли окружат остров и будут ждать нас у Порт-Ройала. Никто и не узнает о нашем присутствии, пока не будет слишком поздно.
— Нет, даже не убеждай меня, Франсуа. Я голосую за то, чтобы напасть прямо на Порт-Ройал, ночью, когда никто не ждет, что наши пушки могут нарушить спокойствие их благословенного порта. Мы нападем внезапно и захватим его. Добыча будет внушительной, тем более после того, как Морган спустил там помаленьку золотишко, украденное в Маракайбо.
Бульян улыбнулся такому решению. Пьер понравился ему с самой первой минуты своей прямолинейностью. Если он атаковал, то делал это в лоб. Если должен был с кем-то драться, то чем раньше, тем лучше. Если нужно было покорить женщину, то он брался за это всерьез. В нем не было места колебаниям, он был решителен, и для Франсуа он был неоценимым помощником. Да, он принял великолепное решение — спасти ему жизнь, когда нашел его полумертвым на песчаном берегу пустынного кораллового острова с пулевой раной в боку. Своим поступком Франсуа заслужил у юноши уважение за спасенную жизнь. Пьер любил Франсуа как старшего брата.
Леду налил себе третий стакан и предложил товарищу. Тот согласно поднял стакан в ответ.
— Посоветуемся о перемене плана с остальными.
— И чем раньше, тем лучше.
— За нападение на Порт-Ройал!
— И за смерть англичан! — провозгласил свой тост Пьер.
— Аминь! За твое здоровье, дружище.
Глава 16
Порт-Ройал. Ямайка
Темнокожая девчушка монотонно продолжала махать огромным, подвешенным к крыше, опахалом из перьев, стараясь нагнать прохладный воздух на мужчин, с удобством расположившихся на террасе.
Себастьян Колберт жутко потел. На безупречно чистой с утра рубашке и костюме теперь явственно проступали темные пятна вокруг шеи, подмышками и на груди. Неровные темные очертания виднелись даже на забытом на кресле сомбреро.
Для такого тучного человека, как Себастьян, этакая погода оказывалась сущим адом. Духота еще больше усугублялась из-за проливного дождя, шедшего всю ночь. Ливень не остудил воздух, но вызвал испарение и густой туман, который накрыл остров от севера до юга, и теперь этот горячий, липкий туман мучил и изводил людей. Многие боялись, что это могло быть предвестником урагана, время от времени обрушивавшегося на остров, хотя Ямайка страдала от подобных явлений не так часто, как другие острова.
Колберт глядел на рабыню, вполголоса проклиная расу, которая приспособилась к этому раздражающе-липкому климату:
— Эти чертовы негритосы выживут и в преисподней, да еще и замерзнут. Не понимаю, как они выносят такую жарищу.
Это бурчание Колберта привлекло внимание гостеприимного хозяина и Эдгара, который тоже находился здесь.
— Полагаю, они были рождены для того, чтобы переносить все это, не так ли? — ответил хозяин.
— Вполне возможно. Если бы господь не призадумался над этим, то кто стал бы собирать урожай на этом проклятущем острове?
— Ну да бог с ним, вернемся к интересующей нас теме. Итак, что Вы думаете о моем предложении, господин Колберт?
Себастьян с сыном встретились с вышеупомянутым мужчиной в Порт-Ройале, на собрании торговцев, и он настойчиво приглашал их к себе перекусить, чем бог послал. Его роскошный, ослепительно-белый двухэтажный дом был выстроен в английском стиле. Во дворе перед домом раскинулся просторный парк. Имелась при доме и пристройка для экипажей. Мужчина проводил в своем городском доме бóльшую часть времени, оставив заботы о поместье в руках управляющего.
Хозяина особняка звали Ной Хьюстон. Помимо земель, засаженных тростником и кофе, он владел двумя задрипанными притонами в порту для моряков, что приплывали на остров, и игорным заведением, которое посещали плантаторы и проходимцы с тугими кошельками, а также имел три борделя. Со времени своего возвращения из Англии Эдгар потерял весьма круглую сумму за игровыми столами Ноя, а также немало, сверх всяких разумных пределов, денег спустил на шлюх. Самая дорогая на острове гостиница тоже являлась собственностью Хьюстона.
