Джоанна Борн - Тайна куртизанки
Теперь он в Лондоне, стал начальником всех французских шпионов в Англии. Он играл роль открытого агента. Все знают, что он работает на тайную полицию, и никто его не трогает. По давнему соглашению (кто знает, насколько давнему?) в каждой столице должен быть открытый агент. В конце концов, ведь нужен же хотя бы один человек, к которому могли прийти британцы, чтобы заплатить выкуп за матросов или агентов, попавших в руки французов, или передать совершенно секретное и личное послание от правительства к правительству. Сулье, видимо, нравилась такая работа, он любил политические игры. Ему нравилось рисоваться под носом военной разведки, когда они не могли его тронуть.
– Сейчас ты спокойно отдыхаешь, делаешься сильнее. Боль уходит очень далеко. Ты в безопасности, где ничто не может тебя коснуться. Боль далеко. Она не коснется тебя.
Анник дремала на солнце, убаюканная хорошей едой и голосом Грея. Он говорил с южным акцентом. Так говорил ее отец. Это язык, на котором она говорила ребенком. Она вытянулась, зевнула и устроилась поудобнее. Кора дерева за ее спиной была совсем не шершавой. Наоборот, мягкой. Немного погодя к ней подошел Грей и остановился. Анник опять зевнула.
– Вы странный глава подразделения.
– Он хорошо знает свое дело, – сказал Дойл.
Потом Грей завернул ее во что-то мягкое и теплое. Оказывается, в свою куртку. Она пахла им. Анник вдруг поняла другое.
– Вы дали мне наркотики?
– Да, – признался он.
Было слишком поздно что-либо предпринимать.
Глава 12
Побережье Северной Франции
– Меня не интересуют семь голландцев с тремя детьми и бабушкой. – Леблан выпрямился в седле, комкая список. – А также школьницы. И два старика – настройщики пианино. Они бесполезны.
– Это все, кто проехал тут сегодня. Больше никто, – твердо произнес капрал.
– Повторяю, ищите слепую женщину! Молодую. Черноволосую. Очень красивую. Невероятно, чтобы ее не заметили. С ней должен быть мужчина. Высокий. Каштановые волосы. Карие глаза.
– А с ними может быть еще один. Молодой человек, раненый, – добавил Анри.
– Забудьте других. Мы должны найти слепую девушку. Она придет сюда. Должна.
Лошадь Анри коварно шагнула вперед, намереваясь укусить капрала, но Анри дернул поводья, заставив ее отступить.
– Они могут направиться на юг.
– Нет. Она знает это побережье, как свою ладонь. И это лучший путь в Англию. – Леблан разорвал список, и обрывки спланировали под копыта лошадей. – Как она проскользнет мимо патрулей? Как? Будь прокляты эти крестьяне! Ей кто-то помогает!
– Ни одна слепая женщина не проходила мимо этого поста, – твердо заявил капрал.
Леблан взглянул на дюны, затем бросил взгляд в сторону моря.
– Что это за деревня?
– Пон-Вентез, месье, – сообщил капрал.
– Там есть гостиница?
– Да, месье, очень хорошая. Мадам Дюмар…
– Возьмите своих людей, капрал, и обыщите каждый дом в этой жалкой деревне. Обыщите каждую изгородь, надворную постройку, коровник, чтобы найти эту женщину. Потом обыщите еще раз. И делайте это до тех пор, пока я не велю остановиться.
– Но…
– Тогда, возможно, я больше не услышу от вас о голландских семьях. Анри!
Тот безропотно подъехал к нему.
– Давай преподадим здесь урок. Выбери двух или трех женщин и приведи их в гостиницу на допрос. Если гостиница действительно хорошая, я проведу там ночь.
Понятно. Это будет одна из тех ночей. Пожав плечами, Анри жестом приказал четверым из отряда следовать за ним.
– Мужья и отцы начнут протестовать. Утром они станут протестовать еще больше, когда увидят, что сделали с их девушками.
– Темноволосых! – крикнул ему вслед Леблан. – Я хочу темноволосых. И молодых.
Глава 13
Время обволакивало ее. Она кружилась в бесконечном морском водовороте. Когда непонятная тяжесть исчезла, ее обхватила и приподняла мужская рука.
– Выпей это.
Грей. А выпить он предлагал кофе. Очень сладкий кофе.
– Я не кладу так много сахара. – Анник тряхнула головой, раздосадованная, едва проснувшаяся. – Слишком много.
Но она выпила, потому что Грей поднес чашку к ее губам и ждал, пока она это сделает. Затем он прижимал ее к своей груди, когда она снова погружалась в черноту. Как будто упала в него.
За темнотой наступил период бессмысленной удовлетворенности и заурядных дел, ничего важного. Она ходила, стояла или сидела. Грей был рядом, указывая, что делать, руководя ею в моменты неистовых водоворотов. Потом она ложилась и спала, на земле или в постели, где бы он ее ни положил.
Однажды Анник проснулась на мягкой кровати, рядом спал Грей, положив на нее руку, тяжелую, расслабленную. Внезапное желание заставило ее повернуться к нему, и она начала прижиматься к его телу, снова и снова.
Он проснулся.
– Спокойно, Анник. Ты видишь сон. – Он быстро отодвинул ее, прошептав: – Ты красива, Лисенок. А теперь спи. Просто спи.
Но Анник не отпускала его и вдруг почувствовала экстаз, разорвавший ее на тысячу кусков. Она закричала, потому что вся тысяча ее осколков упала в теплый наркотический океан.
Потом она долго была в карете, солнце грело ей лицо. Он держал ее и медленно гладил по спине. Хорошо бы он продолжал это бесконечно. Она соскользнула вниз, чтобы устроиться на его коленях. Теперь он может гладить ее везде.
Его пальцы ласково пробежали по ее лбу к волосам. Этого недостаточно. Анник перевернулась, подставляя ему живот.
– Прямо кошка.
– Она этого хочет, – сказал Эйдриан. – На некоторых опиум действует именно так. Когда-нибудь она сделает мужчину безумно счастливым.
– Не тебя, – ответил Грей.
– К несчастью. Это не мой флаг она поднимает на мачту, не так ли? Почему бы тебе не порадовать ее разок-другой? И пусть она заснет счастливой. Она потом не вспомнит.
– Почему бы мне не выкинуть тебя в ближайшем поле и не позволить идти домой пешком?
– Я могу найти другой способ.
– Заткнись, Эйдриан.
– Люди вроде тебя всегда это усложняли. Она снова приходит в себя.
– Черт! Ты прав.
Вселенная покачнулась.
Она приподнялась и услышала, как Грей приказал:
– Сделай половинную дозу. Или еще меньше.
Стакан с питьем, очень горьким. Анник не хотела его брать, потому что они давали ей опиум, но выпила. Она еще не проснулась, чтобы бороться. Потом Грей опять позволил ей лечь ему на колени.
– Теперь спи. – Он устроил ее на сиденье. Она прижалась к его руке, стараясь почувствовать ее у себя между ног, а та продолжала ускользать. – Ты хочешь спать. И больше ничего.
Она падала в темноту. Слова падали за ней, тая как снежинки на ее коже.
