Мередит Дьюран - Любовь без обмана
Механизм этого замка был смазан лучше. Понадобилось меньше минуты, чтобы открыть его.
Проскользнув внутрь, она ощутила странный запах, приторный до отвращения. Комната походила на обыкновенный кабинет, вдоль стен полки с книгами, карты в рамах, из мебели — всего несколько простых кресел, диван и письменный стол. То, что комната заперта, пробудило в ней любопытство и заставило осмотреть письменный стол. Полоска света, пробивавшаяся в щель между портьерами, осветила ручки с перьями, аккуратно сложенные на бюваре.
Минна опустилась в кожаное кресло. Перья располагались по размеру и толщине, от самых длинных до самых коротких, от самых толстых до самых тонких. Человек, который соблюдает дисциплину в таких мелочах, будет соблюдать ее и в более важных вопросах. "Любые правила, по моему усмотрению". Такой человек, подумала она, будет очень осторожен со своей перепиской.
Верхний ящик не содержал ничего интересного: несколько странных металлических инструментов; несколько листков бумаги, исписанных математическими уравнениями; тяжелая печать, напомнившая об узоре на перстне Эшмора, и газета с некрологом в память о мистере Дэвиде Шелдрейке, географе.
В нижних ящиках стола она нашла письма. Минна быстро просмотрела первую пачку. Большинство содержало льстивые просьбы о встрече с Эшмором, с пометками в углах касательно дат и существа его ответов. Во второй пачке были черновики его собственных писем, и она остановилась, заметив на одном имя Ридленда.
После двенадцати лет службы под его непосредственным надзором я считаю, что должен предостеречь вас относительно его пригодности для любого положения, требующего решений этического характера.
— Нашли что-нибудь интересное? — спокойно произнес Эшмор с противоположного конца комнаты.
Минна отбросила письмо. Лунный свет, падающий из-за ее спины, не позволял различать подробности во тьме впереди; все, что она могла видеть, прищурившись, были очертания мебели.
— Я задал вам вопрос.
Минна потерла грудь, пытаясь успокоить пульс. "Выкручивайся".
— Да. Я обнаружила, что вы работаете непосредственно на Джозефа Ридленда.
Удар.
— Вас это волнует?
Ей хотелось бы видеть его. Какая-то особенность в его произношении — протяжность гласных, возможно, — говорила о том, что он не совсем трезв.
— Нет.
— Вы уверены? Хорошенько подумайте, прежде чем ответить.
Минна смотрела во тьму нахмурившись. Он не сделает ей больно, он просто не сможет. Были люди, которые знают, что она у него, и они поручили ему заботиться о ней. Но его голос действовал ей на нервы. Струясь из темноты, он сам по себе был темный и мягкий, как черный бархат, в который закутан камень, который запросто может проломить ей череп.
Утешало то, что и он не видит выражения ее лица. Ей нужно следить только за тем, как она говорит. А голос ее звучит уверенно.
— Это должно меня беспокоить?
Слабый шорох донесся до ее ушей. Фин снял сюртук, закатал рукава белой рубашки до локтей; жилет на нем расстегнут, видны подтяжки и мускулистая широкая грудь. Он переоделся после того, как захватил ее в Уайтчепеле.
Он уходил из дому, после того как запер ее, возможно, на прием, потому что жилет и галстук белые, официальный костюм. Он посадил ее в клетку и бросил.
— Тогда почему, — мягко спросил он, — вы роетесь в моем столе?
"Потому что я была так глупа, что позволила себя поймать", — хотела ответить Минна, но сдержалась.
— Я хотела узнать, где Тарбери. Вы бы мне не сказали.
Он подкрался к ней. Одна рука легла на крышку стола рядом с ее рукой, кольцо сверкало в лунном свете. Его пальцы впились в ее ладонь, а вторая рука из-за ее спины легла по другую сторону бювара рядом с ее рукой. Теперь он действительно держал ее в клетке.
— В этом нет необходимости, — сказала она.
— Я и не думал, что есть. Но очевидно, ошибался. — Он наклонился над ее головой, разглядывая, что лежит перед ней на столе.
— Я волновалась за Тарбери, — упрямо сказала Минна. Его дыхание коснулось ее затылка, отчего у нее по рукам побежали мурашки.
— Я вам не верю.
Неизвестно почему, ей вдруг вспомнились ее опасения там, в Гонконге. Шпионы опасны, а она такая маленькая; сейчас, когда он в рубашке с закатанными рукавами, его широкие плечи особенно бросались в глаза. Возможно, она заблуждается относительно своей безопасности. Теперь, когда его тело касалось ее, она всей спиной ощущала его тяжесть и энергию, словно грозовое облако, готовое разразиться громом и молнией. Нельзя мешкать в бурю, грозящую опасностью.
— Я беспокоилась, — прошептала она. — Я за него отвечаю.
— А вы девушка ответственная. — Он говорил медленно, как будто наслаждался ощущением слов, скатывающихся с его языка. — Вы очень ответственно относитесь к порученным вам заданиям.
Такая формулировка смутила ее. Кажется, он намекает на что-то, чего она не знает. Она провела глазами по перьям, и порядок их расположения приобрел некоторое значение. Коллинз полагался на других в ведении домашнего хозяйства. Даже его гнев был небрежным. До самого конца ей удавалось избегать его. Но этот человек не даст ей такой возможности.
— Конечно… — Она откашлялась, — конечно, когда в вашем распоряжении столько слуг, вы можете понять заботу хозяина о своем персонале.
Его тихий смех раздался у ее уха.
— Льстите? Думаю, вы меня переоцениваете, — пробормотал он. — Становится все более очевидно, что я многого не понимаю. Как, например, вы вышли из комнаты?
Тон был небрежный, почти игривый. Но ее инстинкты выживания хорошо отточены, она не сомневается в них, если они говорят ей, что он в бешенстве.
— Кто-то не запер дверь.
Он запустил свои горячие сухие пальцы в ее распущенные волосы и обхватил ее шею. Они слегка сжались, давая ей представление о том, каково это — быть задушенной. Потом они скользнули к ее подбородку, подняли его под неудобным углом, так что ее лицо уставилось в потолок.
— Посмотрите на меня, — потребовал он.
Она резко выдохнула через нос, выпуская свой внезапный гнев. Он обращается с ней как фермер, связывающий животное перед тем, как забить его. И это его плата за спасение жизни?
"Посмотрите на меня".
Она посмотрела ему в глаза. Он стоял так, что ей пришлось смотреть искоса, так что мышцы на виске запротестовали. Его пухлые губы в лунном свете выглядели твердыми, словно высеченными из мрамора.
— Как выбрались? — спросил он.
— Очень просто. — Голос прозвучал хрипло из-за неудобного поворота шеи. — Я вскрыла замок.
