Сьюзен Робинсон - Леди Неукротимость
— Я этого не перенесу, — забормотал он. — Сними это. Это мясо. Его мясо.
— Черт. — Алексис ударил Вэла —по щеке.
Вэл судорожно дергался, но Алексис продолжал его с силой трясти. На сей раз Вэл вскрикнул и посмотрел на него.
— Ты, чертов дурак. Ты меня ударил.
— Сейчас намного лучше, — сказал Алексис.
— Ты долго так не будешь думать. — Вэл занес кулак для удара.
Алексис вытянул вперед обе руки.
— Тебе не кажется, что мы предостаточно насмотрелись боев — ты и я?
Опустив руку, Вэл несколько секунд стоял неподвижно, а потом вздохнул и вытер лоб.
— Господи, это снова произошло. Я знал, что это произойдет. Я снова был там, в долине крови. Господи, меня нужно запереть под замок.
— И тогда ты никогда не сможешь посмотреть страху в лицо. — Алексис протянул ему руку. — Пошли, старый школьный дружище. Если ты выжил в драке с командой гребцов, то сможешь это сделать.
— Я бы предпочел драку с командой гребцов.
Алексис довольно усмехнулся, когда они вошли в палату. Внутри двумя рядами стояли кровати. Врач сидел у первой кровати справа, на которой лежал всхлипывающий мужчина.
— Это было так, будто бы я снова побывал там, доктор, — говорил мужчина. — Лежал в грязи и смотрел, как из меня вытекает моя кровь. Я схожу с ума, это точно. Они запрут меня в один из сумасшедших домов.
Услыхав это, Вэл ускорил шаг, прошел мимо Алексиса и остановился в ногах кровати. Врач успокаивал раненого, и Вэл наклонился к нему.
— Вас тоже мучают эти кошмары?
Мужчина с красным носом и небритыми щеками, похожий на одного из персонажей Диккенса, кивнул забинтованной головой.
— Да, сэр. И от этих кошмаров я окажусь в сумасшедшем доме.
— Нет, этого не произойдет, — сказал Вэл. — Правда, доктор?
— Я так не думаю.
— Я не позволю никому запереть вас туда, — сказал Алексис пациенту. — Кошмары мучают и меня, и Вэла. Мои уже уходят, правда, Вэл?
— Да, а… а мои тоже тускнеют. Немного. Если эти кошмары мучают многих из нас, то, наверное, это способ, которым наше сознание говорит нам, что с него достаточно.
— Правда, сэр? — спросил мужчина.
Вэл кивнул.
Алексис молча ждал, пока эти двое вели беседу. Вэл все время держался напряженно, его лицо побелело, но, казалось, когда он разговаривал, его собственные страдания ослабевали. Наконец, его лицо приняло естественный цвет, и Алексис вздохнул с облегчением. К концу их пребывания в Доуэр Хаузе Вэл пообещал приехать сюда на следующий день и написать письмо для раненого солдата.
Вернувшись в замок, они отправились в гостиную, чтобы выпить по стаканчику спиртного. Алексис налил виски и протянул его Вэлу.
— Пей, — сказал он. — Считай это вознаграждением за хорошее поведение.
Вэл одним глотком осушил стакан. Алексис знал, что его другу нужно как-то отвлечься.
— Налей еще и сделай мне одолжение. Помоги мне придумать способ соблазнить мисс Кэтрин Грей. Я собираюсь с удовольствием разоружить эту первобытную дикарку.
Разоружение — это было нечто, чем Алексис занимался уже долгое время. Когда он был мальчиком, Фальк наказывал его за попытки заставить людей любить его. После подобных наказаний он всегда чувствовал себя неловко, потому что не хотел причинить никому никакого вреда. Ему было пятнадцать лет, когда он понял, что его кузен считал красоту соблазном, а соблазн грехом. В конце концов Алексис сказал Фальку, чтобы тот не пытался превратить его в святого, так как у него для этого неподходящий материал.
Он помнил, как его собственный отец говорил, что отец Фалька был настолько религиозным человеком, что ходил в церковь по три раза в день. Фальк никогда не рассказывал о своем отце, разве что говорил о том, что тот был почти святым и в нем вызывали отвращение «плотские слабости». Он каждый день предупреждал Фалька о том зле, которое приносят в мир женщины, и подкреплял свои предупреждения цитатами из Библии. С возрастом Фальк все больше становился похожим на своего отца. Алексис считал, что ему очень повезло в том, что только в последние несколько лет Фальк стал чересчур уж набожным.
После короткого разговора с Взлом по поводу того, как ему обольстить Кейт, Алексис лежал ночью в постели и думал о своей так называемой «стратегии мисс Грей». Потом он проснулся оттого, что кто-то тряс его за плечо. Он вскочил, ударил напавшего на него кулаком и сбросил с себя его тело.
— Черт! — Алексис прекратил драку. — Вэл?
Полностью одетый Вэл, у которого была разбита губа, отстранился от Алексиса. Он сел на кровать и приложил тыльную сторону ладони ко рту.
— Я шел в библиотеку за книгой и услышал, как ты стонешь, — сказал Вэл. — Я вообще не сплю. Ты спишь, но не можешь отдохнуть. Мы с тобой одного поля ягоды.
Алексис сидел неподвижно, он почувствовал тяжесть в груди. Он согнул руку, которой ударил Вэла. Вэл молча поднялся и направился к двери.
— Вэл.
Молодой человек обернулся.
— Mersi, mon ami [1] .
— N’lmporte [2] , — ответил Вэл, когда Алексис поднялся с кровати. — Куда ты идешь?
— Уже почти рассвет.
— Алексис, нет.
— Жаль, что ты недостаточно здоров, чтобы отправиться вместе со мной.
Вэл, прихрамывая, подошел к Алексису
— Не надо. Ты не делал этого с тех пор, как мы вернулись домой. Не надо начинать снова. Алексис уже натягивал брюки
— Когда-то ты говорил мне, что я лучший наездник в Англии.
— Когда ты не пытаешься обогнать солнечный свет.
Алексис сосредоточился на натягивании сапога, чтобы не пришлось отвечать на вопрос. Он сунул рубашку в брюки и крикнул вслед уходившему Вэлу:
— Не старайся послать кого-нибудь за мной! Из этого ничего не выйдет, а я потом заставлю тебя заплатить за это.
Звук захлопываемой двери был ему единственным ответом.
ГЛАВА 7
Кейт обнаружила то, что она назвала «задней калиткой», ведущей к замку Ричфилд. Но это, конечно же, была не обычная калитка, к которым она привыкла, а массивное сооружение, закрепленное на оборонительных башнях и снабженное подъемным мостом.
От ворот начиналась тропинка, которая вела к конюшням. После вчерашней ссоры с маркизом относительно Мэйтленд Хауза она хотела скрыться подальше от высоких стен и позолоченных панелей. Он дал ей еще один повод для волнений и беспокойства.
Искалеченные, искалеченные, искалеченные… Слово, которое употребил маркиз, описывая мужчин, находившихся в Доуэр Хаузе, все еще громыхало у нее в голове, как пригоршня желудей громыхает в пустой картонной коробке. Он был причиной того, что она собиралась изменить свое мнение. А еще хуже было то, что она не могла по-прежнему ненавидеть его сейчас, когда она стала подозревать, что у него есть сердце. Щедрое, заботливое сердце, которое не может принадлежать змею.
