Карен Хокинс - Ее властелин и повелитель
Несколько мгновений спустя он был возле сарая, откуда доносился громкий шум голосов.
Тристан распахнул широкую дверь и замер на месте, не веря своим глазам. Он уже видел, что сарай изменился внутри, но теперь он не просто изменился, а преобразился коренным образом. Все помещение было идеально чистым, длинный узкий стол, стоявший посередине, был застелен белыми скатертями и накрыт сверкающим серебром и фарфором. Стол освещался большим серебряным канделябром, то тут, то там были расставлены супницы. Однако больше, чем великолепная сервировка, Тристана поразило то, что его люди, все как один, присутствовали за столом. Даже Стивенс, который восседал во главе стола и с блаженной улыбкой созерцал аппетитную пищу.
Тысяча чертей! Вся его команда покинула судно. При виде этой картины у него защемило сердце.
– Милорд? – услышал он тихий голос у себя за спиной. Тристан оглянулся и увидел Ривса, рядом с которым стоял низенький человек с большими и очень черными усами.
Ривс поклонился.
– Позвольте вам представить, милорд, шеф-повара, синьора Пьетро.
– Пьетро? Итальянец?
– Именно так, милорд. Ваш отец...
– Я просил вас не называть его так.
Ривс чуть помедлил.
– Как пожелаете, милорд. Как я уже говорил, покойный герцог много лет назад привез себе повара-француза. Вскоре его примеру последовала вся аристократия. Поэтому в прошлом году он привез себе Пьетро. Этот человек просто гений.
Приземистый повар был удивительно похож на лягушку в белом колпаке. Он расплылся в улыбке от удовольствия.
– Благодарю вас, синьор Ривс! Милорд, гений не я, а Ривс. Когда я приехал сюда, то сначала заявил, что не смогу готовить в сарае. Но тут Ривс достал из повозки такую кухонную плиту, каких я еще не видывал! И приказал поставить столы именно так, как мне нужно. И выгрузил все мои любимые кастрюли! Поэтому приспособиться оказалось не так уж трудно.
Ривс, судя по всему, был доволен. Взглянув на Тристана, он сказал вполголоса:
– Это новая плита от Гуннера и Албертсона. Одна из самых последних моделей.
– Понятно, – сказал Тристан, хотя явно ничего не понимал.
Повар кивнул.
– Я буду готовить для вас, милорд! – Повернувшись, он крикнул: – Никто! Еще один куверт для его светлости!
Тристан хотел остановить его, но было поздно. Два ливрейных слуги уже мчались к столу, таща посуду.
Ривс улыбнулся, но Тристан строго взглянул на дворецкого.
– Вы, кажется, должны были сообщить мне всю имеющуюся у вас информацию о моем брате?
На лице Ривса сразу же появилось серьезное выражение.
– Именно так. Однако мистер Данстед посоветовал мне подождать. Сегодня после полудня он получил сообщение, которое может вывести прямо на вашего брата. Поверенный только что уехал, чтобы проверить его. Он предполагает вернуться через день-два.
У Тристана екнуло сердце.
– Через день-два? Значит, мой брат находится где-то неподалеку?
– Вполне возможно, милорд. Я не знаю, какое именно сообщение получил Данстед, но он был твердо уверен, что его необходимо проверить.
Тристан не знал, что на это сказать. Он лишь смотрел на дворецкого, стараясь не поддаться нахлынувшим на него чувствам.
Ривс перевел разговор на другую тему:
– Надеюсь, что вы останетесь довольны ужином. Герцог Камберленд и герцогиня Беркли уже объявили о своих намерениях переманить к себе вашего повара. Нет большего удовольствия, чем обладать тем, о чем мечтают другие.
– Я слышал об этом, – сказал Тристан, глубоко вдыхая аппетитный аромат. Он никогда еще не видел, чтобы его люди были так глубоко поглощены тем, что они делали. Он вгляделся пристальнее. В чем-то они изменились... причем это был не только их сосредоточенный вид, хотя и он был непривычным. – Мои люди... – Если бы он не увидел это собственными глазами, то ни за что не поверил бы: на каждом из них был надет новый камзол. Даже Стивенс, сидевший во главе длинного стола, приоделся в черный камзол, отделанный красным с золотым шнуром.
Ривс улыбнулся:
– Не зная численности вашего персонала и понимая, что у нас слишком мало времени, чтобы сшить новую униформу, я прихватил с собой оставшиеся ливреи старого образца. Я сообщил вашим людям, что, если им желательно, чтобы их обслужили, они должны выбрать что-нибудь из предлагаемой одежды.
– Тысяча чертей! – воскликнул Тристан, который, кроме этого, не знал, что и сказать. Он не мог не заметить тихую радость на лицах собравшихся людей. Несмотря на дурные предчувствия, он и сам улыбнулся. Мало радостей было у этих людей за последнее время. Это было еще одним основанием для того, чтобы попытаться получить деньги, причитающиеся ему по завещанию.
Тристан сложил руки на груди. Хотя он знал, что ему следует сказать, слова не шли с языка.
– Ривс! Я пересмотрел свою позицию в отношении наследства. Возникла проблема, для решения которой требуются деньги. Если я это сделаю... если мне удастся убедить попечителей в том, что я достоин титула, тогда я получу доступ ко всем этим деньгам, не так ли?
– Именно так.
Тристан взглянул на своих людей, и раздавшийся неожиданно взрыв смеха придал ему решимости.
– В таком случае я это сделаю. – Он помолчал. – Я и понятия не имел, что этот сукин сын был баснословно богат. Я знал, конечно, что он человек не бедный, но, увидев цифры, указанные в завещании, был потрясен. Не обеднел бы, если бы потратил пару пенсов, когда его просили о помощи, и когда наша мать умирала в тюрьме.
Ривс взглянул на него с пониманием.
– О вашем отце – извините, милорд, – о покойном герцоге можно сказать многое: он был на редкость щедр к тем, кто работал на него, однако весьма скуп, когда речь шла о членах его семьи.
– Эгоистичный мерзавец.
– Да. Можно и так сказать. Но под конец жизни он очень сожалел, что не смог прийти к вам на помощь, когда это требовалось.
– Не смог?
– В то время его не было в Англии, и поэтому он узнал о судьбе вашей матушки только тогда, когда было слишком поздно. Герцог был очень опечален случившимся.
Тристан стиснул зубы.
– Не буду рассказывать вам, что я выстрадал из-за того, что произошло с моей матерью, и не знаю, что выстрадал Кристиан, но всего этого могло бы и не случиться. – Тристану очень хотелось скрыть горечь в своем голосе, но он не мог этого сделать, как не мог перестать дышать. – Отец не обращал никакого внимания ни на меня, ни на брата. Если бы это было не так, он бы заметил, когда что-то пошло наперекосяк, – заявил Тристан.
К счастью, Ривс не пытался разубедить его. Дворецкий лишь с пониманием кивал.
– Я не позволю этому повлиять на мое решение получить деньги, – сказал наконец Тристан. Он ухватился за набалдашник и тяжело оперся на трость, почувствовав, как боль пронзила ногу. Он слишком долго стоял и завтра утром ощутит результат этого. – С чего мы начнем? Что именно нужно мне делать, чтобы заслужить одобрение пижонов, которых отец назначил попечителями?
