Патриция Хортон - Королевская страсть
— Нэнси, он мертв! — Нэнси начала было говорить, но Барбара закрыла ей рот ладонью. — Нэнси, помнишь, как я в бреду звала Филипа?.. Как раз перед тем, как мне стало лучше? Значит это была правда!.. Я видела, что он убит и мы встретились на полпути между жизнью и смертью. О, как же я не поняла! Почему я не последовала за ним?
Нэнси оттолкнула руку Барбары, закрывавшую ей рот, и сказала:
— Лорд Честерфилд жив.
Барбара непонимающе глядела на нее.
— Ваш муж умышленно позволил вам неверно истолковать его слова. Лорд Честерфилд покинул место дуэли без единой царапины.
Барбара ошеломленно покачала головой, не в состоянии сразу осознать новый поворот событий. Она в изнеможении откинулась на подушки. Печаль и радость слишком быстро сменяли друг друга. Недавняя болезнь подорвала не только физические, но и душевные ее силы, реакция Барбары была еще немного замедленна. Тихие слезы благодарности медленно покатились по ее щекам. Нэнси получше укрыла ее, погасила свечу и на цыпочках вышла из комнаты.
Барбара лежала, глядя в темноту, и пыталась понять, что же произошло. Итак, Филип жив, это, безусловно, радостное известие, но тогда что же печалит ее?.. Он все еще далеко… Барбара испуганно вздрогнула, она вдруг почувствовала страх, которого не испытывала даже во время болезни. Он мог умереть, думала она, и никто не известил бы меня об этом. Сегодняшний разговор — чистая случайность. В глазах общества я никто для него, а он — для меня. Мы оба были на волосок от смерти, и оставшийся в живых мог долгое время пребывать в неизвестности… есть, пить, смеяться — жить, не имея представления о том, что другого уже нет на свете. Невыносимо! Мир так ненадежен и опасен, а любовь делает нас вдвойне уязвимыми. Единственная тонкая ниточка, которая может связать двух любящих людей, это женитьба. Ей вдруг отчаянно захотелось оказаться возле Филипа. Она всегда должна быть рядом с ним, чтобы оберегать его.
Всю ночь Барбара терзалась мыслями о том, что Филипа могут убить, и довела себя почти до истерики. На свете столько ужасных болезней, с которыми даже доктора не в силах справиться… А вдруг он упадет с лошади… Или его арестуют за участие в роялистском заговоре…
Когда бледные пальцы рассвета протянулись к окнам, Барбара поднялась, зажгла свечу и торопливо начала упаковывать объемистый дорожный сундук, запихивая в него все, что попадало под руку, без смысла и толка.
В спальню вошла Нэнси и, увидев ее за этими сборами, спросила:
— Далеко ли вы собираетесь?
— Я еду к Филипу. Я должна быть рядом с ним.
— Но это невозможно, — резко оборвала ее Нэнси и задумалась, подбирая наиболее веские доводы. — Вчера я не сказала вам, поскольку вы были очень расстроены. Лорд Честерфилд вынужден был уехать во Францию, чтобы избежать тюрьмы. Вы ведь знаете, что он дрался на дуэли, а они запрещены.
Франция! Барбара побледнела и еще больше расстроилась. Итак, все ее ночные кошмары оказались справедливыми. Мир разделяет тех, кто не связан священными узами.
— Боже милостивый! — Она опустилась на кровать. — Он даже не знает, что я выздоровела.
Она опять вскочила, приняв новое решение, и вытащила из гардероба кучу нижних юбок.
— Ради Бога, госпожа, что вы делаете? — Нэнси выхватила юбки из сундука и прижала их к себе.
— Я поеду к Филипу во Францию.
— О нет! Только не это! Вы же сами не раз говорили мне, что лорд Честерфилд никогда не женится на вас. Все-таки лучше держаться за собственного мужа. Бог свидетель, как я старалась, чтобы вы не выдали в бреду свой секрет. Ваш муж часто заходил проведать вас, и я страшно переживала, боясь, что вы произнесете имя лорда Честерфилда. А уж вспоминали вы его без конца. Но я тут же прикладывала вам ко лбу мокрое полотенце или подносила ложку воды ко рту. Встречайтесь на здоровье с лордом Честерфилдом, но будьте же благоразумны! Я не переживу, если вас выставят на улицу без единого пенни, сохрани Господи!
Но Барбара была непреклонной.
— Какое мне дело до денег? И зачем мне такой муж, как Роджер? Я должна быть рядом с Филипом, в этом смысл моей жизни.
— И как же вы доберетесь до него?
Барбара вдруг поняла, что у нее нет своих денег и, естественно, она не может попросить у Роджера такую большую сумму.
— Ничего, я продам в Лондоне мои драгоценности!
— Ну-ну. А как вы собираетесь узнать, где искать лорда Честерфилда во Франции?
— Неважно! Все равно я найду его! — Едва Барбара произнесла эти слова, как сердце ее болезненно сжалось. Ведь она не говорит по-французски и ни разу не бывала в этой стране. Если в Англии у нее еще был хоть какой-то шанс найти человека, который вынужден прятаться от закона, то во Франции это безнадежное дело.
Она бросилась на кровать и зарыдала. Слезы заструились по ее щекам.
— Нэнси, что же мне делать?
— Дождаться его здесь. По крайней мере он-то знает, где вас искать и может послать вам весточку. А если вы оба будете странствовать по миру, то вам в жизни не отыскать друг друга.
Барбара осознавала правоту Нэнси, но все ее существо восставало против этого. Душа ее рвалась к Филипу, ей хотелось бежать к нему и обрести наконец покой в его объятиях. Она вдруг подумала, что ее нынешнее положение сходно с положением норовистой лошади, у которой спутаны ноги. Барбаре хотелось свободы, хотелось перенестись через моря, но здравый смысл, точно веревка, опутывал ее. Она должна обуздать свои чувства и послушно тащить воз семейных обязанностей в Дорни-Корте.
Барбара утешала себя сознанием того, что оба они, Филип и она, участвуют в роялистском заговоре, и ждала реставрации, когда они смогут наконец воссоединиться при дворе. Порой казалось, что ждать осталось не так уж долго: жизнь в Дорни-Корте заметно оживилась, поток гостей постоянно нарастал.
Роджер язвительно отзывался о свежеиспеченных роялистах вроде Энтони Эшли Купера, который к всеобщему удивлению заявил вдруг о том, что все эти годы был убежденным сторонником короля, хотя и занимал важный пост в парламенте Кромвеля. Купер считал, что для создания будущего правительства очень важно объединение влиятельных людей всей страны. И неважно, какова была их позиция и деятельность в предыдущие одиннадцать лет.
— Но ты взгляни на Джорджа, — резонно возражала Барбара, пытаясь успокоить раскипятившегося мужа. — Женившись на Мэри Ферфакс, он, естественно, связался с парламентариями. Однако никто не сомневается в его преданности королю.
Бекингем вскоре после женитьбы вернулся в Голландию, где и прежде делил с королем его изгнание. Но теперь он был уверен, что их пребывание там не затянется.
