Мэдлин Бейкер - Запретное пламя
Он быстро оделся, прерывисто дыша. Руки его тряслись от негодования. Он должен был хорошо подумать, прежде чем связаться еще с одной женщиной. Особенно с белой женщиной. Он молча вышел из дома, зная, что ему нужно уйти прежде, чем он сделает что-либо, о чем они оба потом пожалеют.
Рэйф глубоко вдохнул в себя прохладный ночной воздух. Он вспомнил о том, как предала его Летний Ветер, как он поклялся никогда больше не любить и не доверять ни одной женщине. Он грязно выругался, подняв глаза на луну. «Кэтлин, словно луна, – горько думал он. – Светлая, холодная и недоступная».
Проклятие! Как сможет он жить с ней в одном доме, сидеть против нее за обедом и ужином и не прикасаться к ней? Он мужчина, а не монах. Проклятие…
Губы его скривились в усмешке. Что ж, если он не нужен жене, найдутся другие женщины. Женщины, которые хорошо знают искусство ублажения мужчины и умеют любую встречу делать первой. Женщины, которые любят цвет его денег больше, чем презирают цвет его кожи.
С этими мыслями он оседлал лошадь и поскакал в город.
Публичный дом находился на его северной окраине. Большое двухэтажное здание, белое с ярко-желтыми ставнями и красной лампой в окне, стояло довольно далеко от остальных строений. Не меньше десятка лошадей было привязано у входа.
Маленький негритенок взял поводья из рук Галлахера и понимающе улыбнулся.
– Желаю хорошо провести время, масса, – крикнул мальчик вслед поднимающемуся по лестнице Рэйфу.
Внутри заведение выглядело точно так, как себе представляли это порядочные богобоязненные женщины: темно-красные обои на стенах, множество зеркал в позолоченных рамах и множество уютных диванчиков, обитых красным бархатом – по величине как раз для двоих. В гостиной под потолком сверкала огромная хрустальная люстра, и отблески свечей смягчали жесткие лица женщин, ожидавших очередного клиента.
Рэйфа больше привлекла комната за гостиной. На всю длину там тянулся бар красного дерева, вдоль стены висели полки с бокалами и рюмками. По комнате разбросано десятка два столов, каждый из которых был окружен четырьмя-пятью кожаными креслами. Густой табачный дым стлался над головами игроков: войдя в комнату, Рэйф услышал звон монет и тихий шелест карт в опытных руках.
Он занял место за одним из столов для покера, откинулся на спинку кресла и сосредоточился на игре. Необходимо было выиграть. Он не хотел брать деньги у Кэтлин, а жалование, полученное от ее отца, уже давно испарилось.
Он выиграл первые три кона и проиграл четвертый, когда остальные игроки начали уже брюзжать о его везении. Ему действительно везло. Во всяком случае, пока. Он удваивал ставку с каждым коном, и когда встал из-за стола спустя два часа, в кармане у него было больше ста долларов.
Он подошел к стойке бара и заказал рюмку виски, которую осушил одним глотком, а затем направился в гостиную посмотреть, что еще может предложить бордель для приятного времяпрепровождения.
Кэтлин стояла у окна и отчаяние сжимало ее сердце. Где же Рэйф? Она избегала очевидного ответа, хотя и знала правду. Он уехал в город, чтобы купить любовь, в которой она ему отказала. Сердце ее разрывалось от боли, такой жестокой, такой острой, что она испугалась, что может умереть.
Борясь со слезами, она пошла в свою комнату, надела ночную рубашку и забралась в холодную постель. Она долго лежала без сна. Это ее свадебная ночь, которая должна быть самой счастливой в жизни. А вместо этого она осталась дома одна, гадая, где ее муж.
Кэтлин поднялась, накинула халат и вышла в гостиную. Помешав уголья в камине, она подложила еще одно полено и села у окна, вглядываясь в темноту. Ее глаза наполнились горестными слезами. Не следовало им так быстро жениться, грустно думала она. Она все еще оплакивала отца, все еще пыталась разобраться в своих чувствах к Рэйфу. Ее тянуло к нему, и она знала, что ему можно доверять. Но она еще не смирилась с тем, что он наполовину индеец. А может, никогда и не смирится…
– О, Господи, – прошептала она, – что же я натворила!
Глубокой ночью Кэтлин увидела, как Рэйф въехал во двор, ведя за собой на поводу Черный Ветер, и почувствовала внезапное облегчение. Может, он ездил в город вовсе не к женщинам?
Она поднялась, не зная, как поступить. Пойти в спальню и притвориться, что не знает о его поездке? Или преградить ему дорогу и потребовать ответа?
Она все еще стояла в нерешительности, когда дверь распахнулась, и Рэйф вошел в комнату.
– Кэтлин, – удивленно проговорил он, – почему ты не спишь?
– Я не могла уснуть, – честно призналась она. – А где был ты?
– В городе, – сказал он ничего не выражающим голосом.
– Ездил за Черным Ветром?
– Да.
– И больше ничего?
Рэйф приподнял черную бровь.
– А что, например?
Ей стало жарко, но она зашла уже слишком далеко, чтобы остановиться.
– Я думала, что ты, может быть, пошел в дом терпимости.
Она затаила дыхание, ожидая ответа.
– Именно там я и был, миссис Галлахер.
Его голос был тихим, но то, с каким выражением он произнес слово «миссис», задело ее за живое. Он не пошел бы в это ужасное место, если бы она не отказала ему в его супружеских правах. Словно холодная рука сжала ее сердце. Она лишилась дара речи. Ей хотелось закричать на него, обвинить в измене, но ей некого было винить, кроме себя. В конце концов, он же мужчина, а не мерин, и если она не хочет отдаться ему, найдутся другие женщины.
– Есть возражения? – спросил Рэйф.
Кэтлин покачала головой. У нее хватит возражений, гневно подумала она, но слова застревали у нее в горле. Как может она признать, что он нужен ей, теперь, когда он уже побывал в борделе? От него пахло табаком, виски и дешевыми духами. Она представила, как он курит, пьет, а потом заигрывает с какой-нибудь ужасной проституткой. Эта картина причинила ей неожиданно сильную боль, и Кэтлин прикусила нижнюю губу, чтобы удержаться от рыданий.
Рэйф отрывисто кивнул. Он надеялся разжечь ее ревность, заставить ее признать, что хоть немного нужен ей, но, похоже, зря теряет время. Ей нужен не муж, а управляющий ранчо.
– Спокойной ночи, миссис Галлахер, – желчно произнес он и вышел из комнаты.
Кэтлин проводила его взглядом, оскорбленная на этот раз и его резким прощанием. Она замужняя женщина, горестно подумала она, но ей еще никогда не было так одиноко.
В следующие дни присутствие на ранчо Рэйфа ощущалось везде. Хотя он взял на себя управление всего пару недель назад, изменения были уже видны. Ограду и крышу кухни починили; скот продолжали клеймить, а бычков кастрировать. Несколько деревьев возле дома срубили на дрова; реку очистили от мусора, чтобы вода не застаивалась; всех лошадей перековали. Остатки сарая убрали и расчистили место для постройки нового.
