Мэри Бэлоу - Рождественское обещание
Осознав это, она почувствовала, как жаркая кровь прилила к лицу. Что с ней? Ведь они вчера поссорились, потому что ей показалось, будто муж стыдится ее семьи, будто он с сарказмом посмотрел на нее, говоря о профессиях ее дядей. Однако ссору затеяла она. Больше всего ее пугало то, что он будет всегда с презрением относиться к ее семье.
Чего же она так боялась, спрашивала она себя уже в который раз. Почему это так важно для нее? Не она ли сама пригласила в поместье всех до одного, своих родственников, чтобы досадить мужу? И все из-за того, что у него была утонченная и образованная любовница.
Элинор, опустив глаза и посмотрев на свои сцепленные руки, почувствовала, как ее снова охватывает тоска и портится настроение, и вдруг осознала, что ей отнюдь не безразлично, что думает о ней граф. Ведь в конце концов он ее муж, и, что бы там ни было между ними, вчера в гостиной она гордилась тем, что он принадлежит ей. И это при том, что Уилфред постоянно напоминал ей о себе и, казалось, неотступно следовал за ней. Она старалась не замечать его, а теперь даже прогнать мысль о нем.
Элинор бросила быстрый взгляд в окно. Всюду лежал снег. Как обрадуются ее кузины! Она дернула шнур звонка, вызывая горничную, и поспешила в гардеробную.
Но как ни торопилась она поскорее переодеться в теплое шерстяное платье, вернувшись в спальню и взглянув в окно, Элинор поняла, что ей не удастся первой выйти на снег. Под окном раздавались крики, и кто-то уже резвился на свежевыпавшем снегу. Как жаль, она, кажется, пропустила что-то замечательное и интересное, забеспокоилась Элинор и устремилась в гардеробную за накидкой и перчатками. Вскоре она уже сбегала по лестнице вниз. Улыбающийся лакей с готовностью распахнул перед ней дверь. Молодой графине даже не пришло в голову, что улыбка лакея госпоже – недопустимая фамильярность в поместье Гресвелл-Парк, и она тоже улыбнулась в ответ.
Дэйви и Дженни бегали, кувыркались в снегу и спускались с горки у фонтана. Том Трэнсом и Чарльз Райт играли в снежки с кузинами Мюриель и Сьюзан. С тех пор как Элинор взглянула в окно своей спальни, таких ранних пташек, как она, во дворе прибавилось.
Спускаясь с крыльца, она, однако, сдержала себя и замедлила шаги. Господи, неужели графиня Фаллоден готова прыгать и развлекаться вместе со своими нетитулованными кузинами у всех на виду? Это могут увидеть слуги! Но ведь ей нет еще и двадцати лет, она моложе тех четверых взрослых, которые сейчас играют в снежки. Все равно ей не стоит забывать, что она замужняя женщина, жена графа.
Снежок с глухим стуком угодил ей в плечо. На нее, расплывшись в улыбке, смотрел лорд Чарльз. Из дома начали выходить и другие.
– Кажется, нам надо помочь девушкам, Гарви, – услышала Элинор голос Джорджа. – Им приходится трудновато. А ты что бездельничаешь, Элли?
– А я, кажется, встану на сторону мужчин, – заявила подошедшая Речел. – Том меткий стрелок, я буду рядом с ним. А ты, Элли?
Не успев решить, стоит ли графине играть в снежки, не уронит ли она в чьих-то глазах своего достоинства, Элинор почувствовала, что ее схватили за руки и куда-то тащат с одной стороны кузен Джордж, с другой – улыбающийся виконт Созерби.
– Не бойтесь, леди Фаллоден, – успокоил ее виконт, – я буду на вашей стороне.
Элинор потеряла счет времени. Прошло, возможно, десять минут, а то и полчаса, как мимо ее ушей со свистом проносились снежки, кричали мужчины, взвизгивали девушки, все тяжело и шумно дышали, раздавался смех, а кое-кто не жалел и крепких слов, прицеливаясь в противника. Сражающихся становилось все больше. К противной стороне примкнул дядя Сэм, а Уилфред занял свое место рядом с Элинор. Она успела улыбнуться ему, прежде чем запустила очередным снежком в противника, напомнив вдогонку дядюшке Сэму, что одновременно пускать в цель несколько снежков – это против правил.
– Что? – заорал он, приложив руку к уху. – Сегодня утром я, кажется, оглох, дорогая. Это снег виноват. Вот тебе, лови! – В грудь Элинор полетел мокрый комок снега.
А затем ее взгляд невольно остановился на одинокой фигуре мужчины, медленно идущего по снегу от конюшен к дому. Он задержался у крыльца. Все на нем выглядело безукоризненно, пальто и шляпа были лишены каких-либо следов снега. Стыд, сознание вины и того, что она сама не знает, что делает, охватили ее одновременно. К этому добавились дух противоречия и убежденность, что ей все равно, что он думает о ней и какую нотацию прочтет ей потом. Откинув назад голову, она окликнула мужа и, нагнувшись, слепила снежок.
Он угодил графу в скулу где-то между подбородком и ухом. Самое неприятное место для удара снежком – пока отряхнешь снег с лица, половина его, растаяв, уже успеет потечь за ворот. Элинор смотрела на мужа, не переставая хохотать, и лепила новый снежок, косясь на дядю Сэма, чей снежок только что угодил ей в руку.
А потом она вдруг почувствовала, что теряет почву под ногами, и закричала, отчаянно брыкаясь в воздухе. Неужели это проделки Уилфреда, мелькнула мысль, но, подняв глаза, увидела, кто так бесцеремонно подхватил ее на руки и уносит с поля боя. Лицо графа было мрачным. О Господи, подумала она, сейчас он даст ей взбучку. Кажется, она нанесла удар по достоинству его сиятельства. Элинор довольно хихикнула.
Но граф нес ее отнюдь не к дому. Неожиданно он сильно качнул свою ношу в одну сторону, и в то же мгновение она ощутила, что летит, беспомощно размахивая руками и ногами. На сей раз она кричала уже от страха. Еще мгновение – и она в сугробе, а ее открытый от крика рот полон снега. Ноги Элинор тщетно пытались найти твердую опору. Снег был мягким, как вата, а сугроб высоким.
– Позвольте вам помочь, миледи, – услышала она равнодушный голос, но протянутая рука почему-то внушала доверие, а в глазах, глядящих на нее, было что-то среднее между гневом, торжеством и веселой насмешкой. Граф, видимо, находил ситуацию забавной. Она нерешительно ухватилась за протянутую руку.
Встать на ноги было не так просто, она долго барахталась, пока не уперлась руками в нечто твердое и надежное, что оказалось грудью мужа. Подняв голову, Элинор посмотрела ему в лицо.
– Иногда, – промолвил он, – при таких сражениях эффективнее охладить противника, сунув его в сугроб. Особенно когда он настолько неумен, что при каждом удачном попадании оглашает смехом всю округу.
Элинор прикусила губу, не зная, засмеяться ей или повиниться. Его глаза не без интереса наблюдали за ее лицом, ожидая, какое решение она примет. К тому же, Боже правый, она все еще упиралась в его грудь, словно не могла стоять на собственных ногах. Что, впрочем, могло быть и так.
Раздавшийся рядом смех привел ее в чувство, и она поняла, что все вокруг них хохочут. Снежное сражение прекратилось, и все, конечно, видели, как ее швырнули в сугроб. Большинство из воюющих отряхивали снег с пальто и накидок и выбивали его из рукавиц.
