Джоан Вулф - Сделка
— Ты абсолютно прав, мой друг, — ответил Сэйвил без улыбки. — Никогда.
Я сменила тему и спросила графа, когда и как мы отправимся в Эпсом.
— Предлагаю, — тут же ответил он, — вам с Никки ехать со мной в коляске, а Гроув верхом на Домино будет сопровождать Марию. Домино — верное, испытанное животное, уже в летах, сумеет удержать вашу красавицу от необдуманных поступков.
Но я не согласилась с предложением Сэйвила.
— Я сама поеду на Марии, — заявила я. — Гораздо легче управиться с этой лошадью, когда сидишь в седле, уж я знаю.
Сэйвил в раздумье взглянул на меня, медленно отпил вина из бокала, аккуратно поставил его на то же место.
— Значит, в дороге Мария может выкинуть какую-нибудь штуку? — спросил он.
— Да, если в седле незнакомый человек.
Он продолжал внимательно смотреть на меня. В его взгляде я читала беспокойство, которое льстило мне.
— Но со мной, — закончила я, — она ничего такого себе не позволит. Я изъездила на ней все окрестности.
— На сельских дорогах совсем не то что в городе, — возразил граф, и во мне взыграло самолюбие.
— Вы не видели меня в седле, милорд! — запальчиво сказала я.
— Этого удовольствия я еще не получал, мадам.
Опять ирония!
— Если получите, поймете, что беспокоиться не о чем!
— Сколько скромности в этом утверждении! — сказал он с улыбкой.
Ну почему мне все время хочется, чтобы последнее слово оставалось за мной?
— Скромность, — заявила я, — тоже здесь присутствует, уверяю вас. Но порой истина важнее.
Теперь он рассмеялся. Просто и легко — совсем так, как смеется мой сын.
Кстати, Никки пришел мне на помощь.
— Мама — превосходная наездница! — подтвердил он.
— Что ж, тогда я согласен, — сказал Сэйвил. — Нам будет просторнее вдвоем в экипаже. Верно, Никки?
Сын просиял.
— А сколько туда ехать, милорд, в этот Эпсом?
— Около четырех часов, малыш. Думаю, отсюда это миль двадцать пять. Если отправиться с утра, у меня будет время показать вам все хозяйство. И конечно, в первую очередь представлю вас джентльмену, который станет отцом жеребенка Марии. — Никки захохотал, ничуть не смутившись при этой неожиданной реплике. — А что касается Марии, пусть твоя матушка не беспокоится, все это время лошадь будет находиться в хороших руках и под постоянным наблюдением.
Я понимала, что моей красавице предстоит оставаться там, пока не наступит подходящее время для того, чтобы свести ее с жеребцом. Мы же с Никки отправимся домой уже на следующий день.
После обеда мальчик пошел на кухню помочь миссис Макинтош с посудой, а я пригласила Сэйвила в гостиную, где уже горел скромный огонь в камине. Мы вообще не позволили бы себе такого, если бы не гость.
Мы уселись по обе стороны от каминной решетки, и я сочла своим долгом еще раз повторить, как благодарна его сиятельству графу за столь выгодное для меня предложение.
Было нелегко произносить эти слова — не потому, что я не испытывала самой искренней благодарности, а потому, что довольно беззастенчиво пользуюсь добросердечием и отзывчивостью Сэйвила, не упуская, однако, случая горделиво заявлять, что вполне могу жить и воспитывать ребенка на собственные деньги.
— Не нужно благодарности, миссис Сандерс, — заявил он деловым тоном, — я совершенно уверен, вы вовремя расплатитесь.
Его сдержанность вновь подстегнула мою гордость, и я уже подняла голову, чтобы произнести очередную заносчивую тираду, но осеклась, увидев его внимательный, серьезный взгляд, направленный прямо на меня. Я не берусь определить, что было в этом взгляде, но, несомненно, нечто такое, что заставило меня прикусить язык.
— И очень любезно с вашей стороны, милорд, — сказала я до противности смиренным тоном, — что вы сами приехали за нами. Никки в восторге от того, что его повезут ваши знаменитые гнедые.
Сэйвил кивнул и перевел взгляд на огонь в камине.
Неприятная мысль внезапно пришла мне в голову: не воспользуется ли граф своим пребыванием наедине с Никки, чтобы рассказать о наследстве, от которого отказалась его мать?
Я посмотрела на неподвижный профиль — благородные классические черты, напоминающие о героях рыцарских времен, как их описывают в книгах, — и поняла, что никогда этот человек не совершит за спиной у другого ничего низкого, подлого. Мне стало немного стыдно за то, что я могла заподозрить его в чем-то подобном.
Граф снова перевел взгляд на меня:
— Мне казалось, вы говорили, что обучаете верховой езде детей. Этот малый, Уотсон, не слишком напоминает ребенка.
Меня удивил такой ход его мыслей, и я с любопытством воззрилась на него.
— Так что же? — В голосе Сэйвила слышалось легкое раздражение.
Сама не знаю отчего, я посчитала нужным пояснить:
— Большая часть учеников действительно дети. Но иногда приходят и взрослые. Я не отказываю им. Мистер Уотсон уже второй за эту весну.
Следующий вопрос Сэйвила удивил меня не меньше первого:
— А тот, другой джентльмен, тоже приезжал на занятия или постоянно жил у вас в доме?
— Тот, другой, — ответила я ледяным тоном, — был из Лондона, поэтому останавливался в этом доме.
Что за дурацкий разговор — уж не беспокоится ли он, что ему негде будет переночевать? Или просто мучительно ишет, о чем бы еще со мной поговорить?
Словно в подтверждение моей догадки Сэйвил спросил:
— И сколько лет этому джентльмену?
— Примерно мой ровесник. Но не думаю, милорд, что это должно вас интересовать.
— Пожалуй, нет, Гейл, — ответил он примирительно. — Однако зная о нашем суетном мире немного больше, чем вы, хочу сказать, что вы подвергаете себя некоторой опасности, предоставляя кров совершенно незнакомым людям.
Кровь ударила мне в лицо. Так вот о чем печется благородный граф! О моей нравственности! А он сам? Разве не он прошедшей зимой провел два дня и две ночи в этом самом доме? Какая наглость! Какое лицемерие!
— Эти незнакомые люди, милорд, — отчеканила я, — приезжают сюда для занятий верховой ездой и ни для чего больше. Могу заверить вас, что в этих стенах не происходит ничего непристойного.
— О, я далек от мысли заподозрить нечто подобное, — извиняющимся тоном сказал он. — Но те лица мужского пола, которым вы даете приют… Кто может знать…
Немного остыв, я внимательно посмотрела на него:
— Хотите сказать, что кто-то из моих клиентов может позволить себе?..
Как и Сэйвил, я не договорила фразу до конца, но мы оба понимали, о чем идет речь.
— Случается всякое, — ответил он уклончиво. — А вы, по существу, беззащитны здесь, Гейл. Макинтоши стары и беспомощны, Никки — ребенок.
