Карен Хокинс - Признания повесы
Брэндон положил вилку и нож на тарелку и отодвинул ее.
– Даже я.
Много лет назад они с Чейзом были очень близки, почти неразлучны. Иногда Брэнд скучал по прежнему Чейзу, тому юноше, чей смех не был окрашен грустью, тому юноше, который постоянно шутил и безоглядно радовался жизни.
Но все изменилось. И Чейз тоже. Возможно, в чем-то его брат прав. Брэндон нахмурился, теребя салфетку. Наконец, он поднял глаза.
– Чейз, я хочу тебе кое-что рассказать. Это касается Верены.
– Говори!
– Только обещай хранить это в тайне.
– Даже Маркус не должен знать?
– Да. До поры до времени. Пока я не выясню все обстоятельства дела.
Чейз настороженно смотрел на брата.
– Что случилось?
Брэндон пересказал Чейзу все события, произошедшие до этого дня, опустив только поцелуй, который он выиграл у Верены прошлым вечером.
Впрочем, не только поцелуй, а еще множество фактов.
Чейз покачал головой:
– Верена никогда бы не стала соучастницей преступления.
– Даже за деньги?
– Она ведь не обратила в наличные твой чертов чек, не так ли? – отмахнулся Чейз. – Если Верене нужны деньги, она выигрывает их в карты.
Накануне вечером Брэндон в этом убедился.
– Кроме того, – продолжал Чейз, – если бы она действительно отчаянно нуждалась в деньгах, не отказала бы мне.
Брэндон бросил салфетку на стол.
– Верно.
Нахмурившись, Чейз побарабанил пальцами по столу.
– Брэндон, ты спрашивал Верену об этом пропавшем списке?
– Нет. Только о Хамфорде.
– Она знала, что его убили?
– Не думаю. Когда я ей сказал, она была потрясена.
Чейз все так же задумчиво смотрел на Брэндона.
– Ты, похоже, читаешь ее мысли по лицу, это странно, особенно для человека, который ее презирает.
– Я ее не презираю, но и не одобряю.
– Значит, она тебе нравится.
– Я этого не сказал.
– Тогда, значит, не нравится.
Брэндон поймал взгляд Чейза, который смотрел на него, явно забавляясь, и нахмурился.
– Проклятие, Чейз, чего ты от меня хочешь?
– Признайся, что ошибался в отношении Верены. Она не такая, как ты думал.
– Ты не знаешь, что я думал.
– Все знают, что ты думал. Это выразилось в том, как ты с ней обращался, как пришел в ее дом и размахивал перед ней деньгами.
– Ты преувеличиваешь.
– Неужели? – Облокотившись на стол, Чейз наклонился к брату. – Хочешь знать, что я думаю?
– Нет.
– Думаю, что тебя к ней влечет. Я думаю, что тебя тянет к ней с самого начала, и поэтому ты считаешь необходимым вести себя как редкий зануда – постоянно напоминать себе, что ты, Сент-Джон, выше ничтожной леди Уэстфорт.
– Я ведь не надутый осел.
Чейз откинулся на стуле, недоверчиво глядя на брата. Слова Брэндона повисли в воздухе. Верена тогда сказала то же самое.
– Я не надутый. И никогда так себя не вел.
Чейз сдавленно хохотнул.
– Брэнд, всю свою жизнь ты был настолько совершенен, что все мы чувствовали себя жалкими червями по сравнению с тобой.
– Чепуха. Я далек от совершенства и готов это признать. У меня скверный характер. Я всегда опаздываю, как бы ни старался прийти вовремя. Не в состоянии проявлять интерес к женщине дольше двух недель. И даже под страхом смерти не могу нормально завязать галстук. – Он сокрушенно коснулся своего галстука. – Знал бы ты, сколько времени у меня ушло на этот узел, не говорил бы о моем совершенстве.
– Ты только прислушайся к себе. Даже перечень твоих недостатков вызывает смех. Ты настолько безупречен, что у меня ломит зубы. – Он снова фыркнул. – Ты даже не представляешь, насколько ты совершенен, ты вызываешь восхищение, хотя и не заслуживаешь его.
– Чейз, мы говорим о Верене.
Чейз взял бокал и стал рассматривать его на свет.
– Я уже сказал тебе, как отношусь к Верене. Нравится тебе это или нет, но она не способна на обман, о котором ты говоришь. На твоем месте я бы все ей рассказал. Возможно, с ее помощью ты найдешь способ выручить своего друга.
Если бы все было так легко и просто.
– Чейз, может, я и отношусь к Верене слишком предвзято, но ты должен признать, что ударяешься в другую крайность – считаешь ее простодушно-невинной.
– Я считаю, что она женщина. Настоящая, благородная, заботливая женщина, которая проявила ко мне участие, когда я... – Чейз осекся.
Потянувшись через стол, Брэндон схватил Чейза за руку:
– Когда ты... Чейз, что случилось, почему в твоих словах столько горечи?
На мгновение ему показалось, что брат сейчас все расскажет. Но Чейз встал из-за стола. Демоны вернулись, взгляд остекленел.
– Черт бы тебя побрал, Чейз. Ты должен мне рассказать. Не хочешь мне – поделись с кем-нибудь другим.
На секунду их взгляды встретились, и Брэнда поразила боль, которую он увидел в глазах брата. Чейз криво усмехнулся и вырвал руку.
– С этим могу справиться только я. Я совершил ошибку, Брэнд. Страшную ошибку. И должен за это заплатить.
– Просто скажи мне – и тебе станет легче.
– Нет. Ты все равно не в силах мне помочь. Во всяком случае, сейчас.
– Может, все-таки доверишься мне?
Чейз пристально посмотрел на Брэндона:
– Если я признаюсь тебе в том, что совершил, обещаешь об этом забыть?
– Обещаю.
– Поклянись!
Брэндон тяжело вздохнул. Если он не пообещает, Чейз ничего не скажет. Но если пообещает, у него окажутся связаны руки – он не сможет помочь брату.
Брэндон покачал головой:
– Я не могу этого пообещать. Ты знаешь, что не могу.
Чейз пристально посмотрел на брата и отвел глаза.
– Я так и знал.
– Но ты должен с кем-нибудь поделиться.
– Знаю. – Чейз тяжело вздохнул. – Я бы с радостью поболтал с тобой, но мне пора. Я должен пить бренди, играть в карты, спать с женщинами. В общем, развлекаться.
– Алкоголь и распутство не спасут тебя от того, что ты натворил.
– Нет, но помогут скоротать время, пока я не наберусь мужества и не выполню свой долг. – Он шутливо отсалютовал Брэнду и пошел прочь.
Брэнд смотрел ему вслед, с болью в сердце сознавая: какую бы ошибку ни совершил Чейз, ему никто не поможет, только он сам.
А сейчас Брэндон должен помочь Уичэму, который, наверное, рвет на голове волосы, ожидая новостей. Необходимо сообщить другу, что происходит. После этого Брэнд поедет к Верене и возьмет ее на обещанную прогулку. И тогда уж они останутся наедине и никто им не помешает.
Горя нетерпением, Брэнд спросил перо и бумагу и торопливо набросал письмо Роджеру.
– Пожалуйста, передай масло.
Подав брату масленку, Верена угрюмо наблюдала, как он намазывает тост.
– Не понимаю, как ты можешь есть в такое время.
– Еда помогает мне думать.
Она окинула взглядом его подтянутую фигуру:
