Жюльетта Бенцони - Кольцо Атлантиды
— Это я, Ашур! Хозяин дома?
Не требуя иных объяснений, странный цербер ухмыльнулся и махнул рукой с мухобойкой, что означало разрешение проследовать на территорию владельца, после чего снова закрыл глаз.
— Это сторож? Так ведь так кто угодно может проехать.
— Даже и не думай! Если бы мы не остановились, он бы зазвонил в такую штуку, похожую на колокол на цепочке, которая болтается рядом с ним, и ему на подмогу прибежали бы другие слуги с собаками.
— Но ты ведь только сказал: «Это я!» И ему этого было достаточно?
— Ну да! Даже если бы мы не виделись десять лет, все равно он узнал бы меня без труда. Посмотри-ка, ну разве не красота!
Венчая многоуровневый, заросший гибискусом и пышной зеленью сад, который, казалось, создал сам Творец, раскидав небрежной рукой деревья и кусты, на возвышении располагался красивый дом в арабском стиле, словно составленный из многих строений. Аркатуры[42] поддерживались небольшими колоннами, выстроившимися вдоль трех сторон внутреннего двора, в центре которого журчал изящный фонтан. Высокие пальмы отбрасывали тень на террасы, оправдывая название владения — «Пальмы». Место было очаровательным, вид на Нил — потрясающим, и вообще здесь царили гармония и умиротворение.
— Ты был прав, — признал Альдо, — это островок покоя, который не так-то легко покинуть.
— И все-таки Анри живет здесь не постоянно. Во-первых, он вновь обрел вкус к путешествиям, а, во-вторых, у него еще есть собственность в Хартуме, вилла в Монте-Карло и старый дом во Франции, в городе Брив-ла-Гаярд!
— Вот уж не подумал бы!
— Почему? У каждого есть своя «малая родина». Он родился в Бриве. Ага! Вот и Фарид! Добрый дух этого дома.
И правда, величественно ступая, в сопровождении полудюжины слуг к ним приближался огромного роста египтянин в галабии и белом тюрбане. Он был не первой молодости, о чем свидетельствовала седоватая бородка, но на его темной коже не было заметно ни одной морщины.
— Салям алейкум, господин Адальбер!
— Ва алейкум ас-салям, Фарид!
— Мы ждали вас.
— Ждали?
— Нам позвонили из отеля. Могу я позволить себе поприветствовать ваше сиятельство? — склонился он перед Альдо, поблагодарившего его улыбкой. — Господин у себя, в рабочем кабинете.
Как только доставят ваши вещи, мы перенесем их к комнаты.
— Ну, что я тебе говорил? — победно констатировал Адальбер, хлопнув друга по плечу. — Он необыкновенный человек!
Альдо скоро и сам в этом убедился. В сопровождении Фарида они миновали анфиладу изящно обставленных комнат со сверкающими полами, покрытыми роскошными коврами, и вошли в «рабочий кабинет» хозяина. О боже! Они очутились в настоящем бедламе. Повсюду были разбросаны книги, карты, научные журналы. Особенно много их было рядом с диваном, на три четверти заваленным скрученными в рулоны папирусами. Письменного стола почти совсем не было видно из-за нагромождения бумаг и раскрытых книг: на них вместо закладок стояли старинные глиняные горшки, из которых торчали гусиные перья, цветные карандаши и кисточки. И тем не менее здесь и не пахло убогостью! Напротив, на полках забитого литературой трехстворчатого книжного шкафа выделялись несколько великолепных старинных книг.
На красном кожаном пуфе, стоящем на полу, сидел человек. Он был одет в белую галабию, но на его седой голове, с откинутыми назад волосами, не было тюрбана. Изборожденное морщинами лицо было полускрыто за огромными очками, которые, кстати, нисколько не портили правильные черты его облика. Когда они вошли, он стал зачитывать вслух отрывок совершенно удивительного текста из папируса, исписанного иероглифами:
«Я не пропущу тебя, — сказал дверной крючок, — если ты не назовешь мне мое имя,
Имя твое — стрелка весов из зала истины и справедливости;
Я не пропущу тебя, — сказала правая створка двери, — если ты не назовешь мне мое имя,
Имя твое — защитник справедливости;
Я не пропущу тебя, — сказала левая створка двери, — если ты не назовешь мне мое имя,
Имя твое — защитник сердечной справедливости;
Я не пропущу тебя, — сказал дверной порог, — если ты не назовешь мне мое имя,
Имя твое — колонна, поддерживающая землю;
Я не отворю тебе, — сказал замок, — если ты не назовешь мне мое имя,
Имя твое — тело, рожденное Матерью;
Я не дам тебе вставить ключ, — сказала замочная скважина, — если ты не назовешь мне мое имя;
Имя твое — глаз Крокодила Себека, владыки баку».
— Я и не знал об этом тексте, — удивился Адальбер. — Откуда вы его выкопали?
— Это волшебное заклинание, предназначенное для того, чтобы отворить врата на пути причащения усопшего. Оно содержалось в «Книге мертвых», хотя сам я его там никогда не видел. Я откопал это заклинание у старого ворюги Юсуфа Хаима. А ты знал о нем?
— Нет, а то бы вспомнил, хотя на самом деле в нем нет ничего нового: мы и так знали о чрезвычайной важности имени в античном Египте. У кого нет имени, тот не существует. Именно поэтому каждый следующий фараон после смерти своего предшественника, если он не был с ним в согласии, торопился уничтожить его картуши на зданиях...
Альдо все это время стоял, изумленно слушая разговор двух археологов. Он уже хотел было на цыпочках выйти из кабинета, но тут Анри Лассаль неожиданно опустился из заоблачной выси на землю:
— Адальбер! Мой мальчик! Вот уж неожиданная радость! Как, кстати, ты тут оказался? Иди, я тебя поцелую!
Он встал с пуфика, что позволило немому свидетелю этой сцены констатировать, что «мальчик» был на целых полголовы выше Анри. Однако, едва обняв Адальбера, хозяин дома тут же оттолкнул его:
— Негодник, как ты мог до сих пор не представить мне своего друга? Во всяком случае, князь, я уже и так давно о вас знаю. Этот мальчик упоминает о вас в разговоре каждые десять минут. И, само собой, я в курсе практически всего, что касается ваших совместных приключений! Главное, чтобы память не подвела! Что поделаешь, возраст! Но я так рад, что вы приехали ко мне! Просто повезло, что этот несчастный отель забит до отказа! Альдо на секунду показалось, что его сейчас тоже расцелуют, но был удостоен лишь крепкого рукопожатия. И в доброй улыбке хозяина, освещавшей его глаза орехового оттенка, читалось удовольствие от встречи и радость принять нежданного гостя у себя.
— Недолюбливаете «Олд Катаракт», месье?
— Наоборот, обожаю, но только когда там живут исключительно постоянные клиенты. К сожалению, вот уже четыре или пять лет он стал обязательным перевалочным пунктом на пути тех, кто хоть как-то известен на этой земле: глав государств, кинозвезд, американских миллиардеров (эти даже хуже остальных), не считая, конечно, английских знаменитостей, ведь Египет — не что иное, как закамуфлированная колония Великобритании! И, естественно, что раут, навязанный нам губернатором, под завязку заполнил отель! Но что это я, все болтаю, болтаю! Идите же, размещайтесь. Встретимся на закате и отведаем местного вина на террасе.
