Элоиза Джеймс - Избранница герцога
Ни слова не сказав, Элинор опустилась на пол. Ее пышные юбки на обруче взметнулись выше ее головы, предоставив на миг восхитительную лодыжку его жадному взору.
— Я только хотел спросить, не могу ли я предложить вам стул? — проговорил Вильерс с усмешкой, раздосадованный тем, что она игнорирует его.
«Кажется, это входит у нее в привычку», — подумал Вильерс.
Глаза ее были подведены, как у придворной кокотки, однако осанка ее оставалась аристократической. Герцогиня-шлюха — вот кем она могла бы стать! Но какой бы она ни была, он не мог не ловить ее чувственные сигналы, ощущая себя как в борделе.
Он мог бы присоединиться к группе на полу, но презирал такой сорт неформального общения. К тому же, зная нетребовательность Лизетт в отношении слуг, он не слишком полагался на чистоту пола.
— Вас ничуть не соблазняет игра? — спросила Элинор, держа шар, который она ловила довольно легко.
Когда он смотрел на ее малиновый рот, кровь у него вскипала. Интересно, какова она в постели? Какова на вкус, эта свирепая, острая на язычок штучка? Будет ли она госпожой, доминирующей примерно как ее мать, или расплавится вся под его ладонями?
— Почему ты хочешь зваться Джуби? — обратилась Элинор к Тобиасу. — Тебе нравится быть веселым?
— Ему нравится, — ответила за него Лизетт, обнимая мальчика, который слегка ершился, не успев привыкнуть к ласкам леди. Вильерсу становилось легче на душе, когда он видел, как она добра с его незаконнорожденным сыном.
Лизетт очень скоро наскучила эта игра. Она никогда не увлекалась чем-то надолго. Энн последовала ее примеру и, прислонившись спиной к стулу, на который успел усесться скучавший Вильерс, прикурила сигариллу. Она выпускала дым затейливыми колечками, следя за тем, как они уносятся вверх.
— Мне снова скучно, — кокетливо заявила Лизетт, поглядывая на Вильерса.
— Я вижу прекрасный набор музыкальных инструментов на дальней стене, — сказал Вильерс, помогая ей подняться. Она оказалась легкой, как пушинка, как и подобает неземной красавице.
Глаза ее заблестели от удовольствия.
— Я умею играть на любом из них, я обожаю музыку.
Мать Вильерса тоже любила музыку и часто играла на клавесине в гостиной; он тепло улыбнулся Лизетт, представляя, как их общие дети, если бы они появились, играли бы на этих инструментах.
Нет, конечно, его Тобиас превосходно удался. Он был им весьма доволен. Но была еще Вайолет, которой совсем не шло ее нежное имя: у девочки был неподвижный взгляд исподлобья и тяжелый подбородок. Он не представлял себе, как будет выдавать ее замуж. Впрочем, с помощью денег такие проблемы решаются без труда.
Смогла бы Лизетт научить его девочку казаться легкой и привлекательной? Он посмотрел на Элинор, которая за что-то отчитывала Тобиаса. Ей бы тоже не мешало взять несколько уроков хорошего тона у Лизетт.
Впрочем, Тобиас вполне равнодушно сносил ее замечания. Это было все равно, что мед после того, что он натерпелся у мучителя Гриндела. При воспоминании об этом Вильерс невольно сжал кулаки. Он тогда избил Гриндела и переговорил с чиновником из магистрата на Боу-стрит. Гриндела посадили в тюрьму, но Вильерс никак не мог успокоиться и частенько мечтал увидеть его голову отделенной от туловища.
— Леопольд, — нежно окликнула его Лизетт, — ты не поможешь мне снять эту лютню?
Любого, кто посмел бы назвать его по имени, он пригвоздил бы к месту свинцовым взглядом, но перед Лизетт он был совершенно безоружен, и это заставляло задуматься Элинор, которая краешком глаза наблюдала, как он лебезит перед ней, как смотрит и движется, стараясь, сам казаться тоньше и выше.
Она решила быть снисходительной, но почему-то постоянно срывалась на его копии — Тобиасе. То ей казалось, что он припрятывает фишку в рукаве, то, что смотрит на нее как-то не так.
В другом конце гостиной Лизетт стала наигрывать на лютне, напевая своим ангельским голоском. Как говорится, нет ничего прекраснее леди, которая поет и играет. Теперь этой леди была Лизетт.
Усилием воли Элинор прогнала от себя этот возвышенный образ и углубилась в игру с неряшливой и плохо воспитанной копией Вильерса. Но было в нем и то, что ей нравилось. В этом она тоже не могла не признаться себе. Этот бастард так легко скрестил свой взгляд со взглядом герцогини, ее матери.
Их игра стремительно приближалась к финалу. Снова настала его очередь бросать. Элинор сосчитала бабки, откатившиеся влево. Он не пропустил ни одной и заработал еще очко. Теперь он имел право и на следующий бросок, который, однако оказался неудачным.
Наступила очередь Элинор. Она бросила шар, и фишки повалились на сторону — все, кроме шестой. Она незаметно подтолкнула ее рукой, и та легко откатилась под ее великолепные юбки.
Ты выиграла! — с досадой выкрикнул Тобиас, которому показалось, что рухнули разом все бабки. — Но ведь я никогда не проигрываю...
Она выдержала паузу, чтобы успеть насладиться своей фальшивой победой.
— Это потому, что тебе не приходилось играть с леди, — очень довольная произнесла она.
— Хочешь сказать, что девчонки лучше играют? — спросил он, набычившись.
Она залюбовалась им, так он был похож в этот момент на Вильерса.
— Просто я играю лучше тебя, — спокойно заявила она. — В игре все равны, не важно — мужчина это или женщина.
— Я играл со многими девчонками и всегда выигрывал, — стоял он на своем.
— Гордец всегда проигрывает в итоге, — усмехнулась Элинор.
— Я гордец?
— Ладно, успокойся, — решив, что уже достаточно помучила его, сказала Элинор. — Я смошенничала.
— Что?— недоверчиво переспросил он.
Вынув из-под своего роскошного подола фишку, Элинор подала ему ее.
— Ты не умеешь считать, малыш, — сказала она.
— Я умею считать, — возразил он.
— Тогда ты стал растеряхой и не удосужился сосчитать фишки. Надо было проверить, прежде чем объявлять победу.
— Я не переставал считать бабки! — крикнул он.
— Но теперь ты видишь, что я спрятала фишку! — повысив голос, сказала Элинор, покрутив ею перед его носом. — Во время игры я видела, что ты пытаешься смошенничать. Но я все время считала, и тебе не удалось смошенничать, а мне удалось!
— Ты странная леди, — неожиданно заявил Тобиас.
— Очень странная, — подтвердил Вильерс, становясь рядом.
Он и раньше это утверждал, подумала Элинор. А теперь то же самое делает эта козявка — его копия.
— Она была странной с колыбели, — рассмеялась Энн.
— Тобби, — попросила Элинор, вовсе проигнорировав их мнение о себе, — не поможешь ли мне подняться с пола?
Тобиас вскочил на ноги.
