Филиппа Карр - Валет червей
— Здесь слишком много народа, — шепнула она.
— А чего ты ожидала, моя дорогая? — спросил Шарль. — Праздник решили устроить для всего Парижа, а не только для нас.
Она ничего не ответила, а лишь отвернулась в сторону. Я была уверена в том, что в ее глазах стояли слезы.
Арман сказал:
— Сейчас начнут.
В небо взлетели фонтаны фейерверка, ярко осветив все вокруг, и толпа вскрикнула.
На площади собралось огромное количество людей, так что мы с трудом удерживались на ногах. А затем… произошло непонятное Что-то случилось с шутихами, взлетавшими в небо. Они взрывались с оглушительным звуком и падали… падали на толпу.
Наступил краткий миг тишины, а затем послышались крики ужаса. Началось настоящее столпотворение. Я почувствовала, что приподнимаюсь в воздух. Оказалось, что это Шарль подхватил меня и приподнимает над толпой.
— Софи! — кричал он.
Я не могла найти взглядом Софи, но видела Армана, его полные отчаяния и ужаса глаза.
Затем я увидела Софи. Ее вид испугал меня, искры попали на ее капюшон, и он загорелся.
Арман бросился к ней и пытался погасить пламя. Я почувствовала головокружение, мне стало дурно. Шарль кричал:
— Вытаскивай ее… нам нужно побыстрее отсюда выбраться!
Софи упала. Я отчаянно молилась:
— О Господи, прошу тебя, спаси ее. Ее сейчас растопчут насмерть.
Через несколько секунд я вновь увидела ее. Арману удалось поднять ее и перебросить через плечо. Она была неподвижна, но огня не было заметно.
Шарль закричал:
— Следуй за мной!
Он перебросил меня через плечо, словно мешок с углем. Люди, толпившиеся вокруг нас, кричали, бросались во все стороны, безуспешно пытаясь выбраться с площади. Я видела, как люди хватались друг за друга, видела их искаженные лица, и вокруг стоял непрерывный крик.
Шарль силой пробивался сквозь толпу. Я больше не видела Армана и Софи и страшно боялась, что их могли растоптать.
Видимо, в некоторых ситуациях у людей проявляются сверхчеловеческие силы. Я уверена, что в тот вечер с Шарлем произошло именно это. Теперь трудно вспомнить все подробности ужасных событий того вечера. Некоторые прибыли на площадь в экипажах и теперь пытались выбраться с нее. Лошади, казалось, обезумели, когда толпа надавила на них. Экипажи опрокинулись, что увеличило опасность, так как лошади стали рваться во все стороны, пытаясь высвободиться из упряжи. Шум и крики стали невыносимыми.
Я ожидала, что мы в любую секунду упадем под ноги толпе, но Шарль упорно пробирался вперед. В нем чувствовались безжалостная решительность, твердое намерение спасти нас любой ценой. Он был из тех людей, которые привыкли добиваться желаемого, а сейчас все его желания, все его усилия сосредоточились на одном: выбраться целыми с площади.
Я оглядывалась в поисках Армана и Софи, но их нигде не было видно. Лишь волновавшаяся масса охваченных истерикой и паникой людей.
Я не могу сказать, долго ли это длилось. В то время я сознавала лишь страх и беспокойство — не только за нас, но и за Софи с Арманом. У меня появилось какое-то ужасное предчувствие: теперь, после этого вечера, все уже станет иным, чем прежде.
Загорелись некоторые здания, что вызвало новый взрыв паники. К счастью для нас, они находились на противоположной стороне площади.
До сих пор в моих ушах звучат крики, рыдания, вопли — фон этого ужасного вечера.
Шарлю все-таки удалось вытащить меня в безопасное место. Я навсегда запомнила его бледное лицо, покрытое сажей… его разодранную одежду, сдвинувшийся парик, обнаживший его красивые темные волосы, так что он казался совсем иным человеком. Я понимала, что в этот вечер мне удалось выжить лишь благодаря ему.
Когда мы удалились от толпы и оказались в безопасном месте, Шарль поставил меня на землю. Я не представляла, где мы находимся, но знала, что нам удалось выбраться с площади Людовика XV.
— Лотти, — произнес он, и в его голосе прозвучали совершенно незнакомые мне нотки.
Я взглянула на него, и он заключил меня в объятия. Мы прижались друг к другу. Вокруг было множество людей. Некоторые из них выбрались из ночного кошмара на площади, другие были зеваками, вышедшими на улицу посмотреть, что происходит. Никто, судя по всему, не замечал нас.
— Слава Богу! — сказал Шарль. — Ты… с вами все в порядке?
— Я думаю, что да. И ты… вы спасли меня. Он попытался говорить со мной обычным тоном шутливой любезности, который был в данных обстоятельствах абсолютно неуместен.
— Я сделал это только для того, чтобы доказать, что вы всегда можете рассчитывать на меня.
Тут мы неожиданно оба расхохотались, но я чувствовала, что готова одновременно разрыдаться.
В следующий момент мы вспомнили о Софи и Армане. Мы оглянулись в сторону площади. К небу поднимался столб дыма, оттуда продолжали доноситься крики и стоны людей, пытавшихся выбраться с площади.
— Вы думаете?.. — начала я.
— Я не знаю.
— Я видела, что Арман выносит ее.
— Арман пробьется, — сказал Шарль.
— Бедная Софи. Я думаю, она серьезно пострадала. Ее капор довольно долго горел.
Несколько секунд мы молчали. Затем Шарль сказал:
— Нам ничего не остается, как побыстрее добраться домой. Боюсь, нам придется идти пешком. Никак иначе нам не добраться.
Мы направились в отель.
Мать сразу обняла меня.
— Ах, Лотти… Лотти… слава Богу…
Я сказала:
— Шарль спас меня. Он меня вынес.
— Боже благослови его! — сказала моя мать.
— Софи и Арман…
— Они уже здесь. Арман сумел найти экипаж, и они приехали домой, минут десять назад. Твой отец послал за врачом. С Арманом все в порядке. Бедняжка Софи… Но доктор вот-вот должен прибыть. Ах, мое дорогое, дорогое дитя.
Я чувствовала слабость, головокружение, изнеможение… мне трудно было стоять.
Когда мы вошли в салон, к нам бросился мой отец. Он заключил меня в объятия и крепко прижал к себе. Он вновь и вновь произносил мое имя.
Откуда-то появился Арман.
— Арман! — радостно воскликнула я.
— Я пробрался, — сказал он. — Мне повезло. Я сумел вытащить оттуда Софи и раздобыть экипаж. Я заставил привезти нас сюда.
— Где Софи? — спросила я.
— У себя в комнате, — сказала мать.
— Она?..
Мать молчала, а отец положил мне руку на плечо.
— Мы пока еще не знаем, — сказала он. — У нее тяжелые ожоги. Скоро придут врачи.
Я села на диван, мать присела рядом. Она обнимала меня и прижимала к себе, словно не желала отпускать.
Я потеряла счет времени. Я никак не могла избавиться от ощущения творившегося вокруг ужаса. Я продолжала думать о Софи, и ожидание казалось мне почти таким же жутким, как недавние попытки пробиться сквозь толпу.
