Филиппа Карр - Валет червей
Тона были просто великолепные, и Софи восхищенно воскликнула:
— Ах, — сказала она, — вот этот превосходно подошел бы к моему бледно-лиловому платью.
— Полагаю, он действительно пойдет тебе, — согласился Шарль. Он взял цветок и приложил его к платью. — Очаровательно, — произнес он и нежно поцеловал ее в щеку.
Обе торговки захлопали в ладоши. Шарль бросил на них быстрый оценивающий взгляд, один из тех, какие он обычно бросал на женщин. Торговки действительно были молодыми и очень хорошенькими.
— Моей даме он просто необходим, как вам кажется? — спросил он.
Обе девушки рассмеялись и подтвердили, что у дамы весьма утонченный вкус.
Шарль расплатился за цветок и вручил его Софи. Принимая его, она была так счастлива, что я почувствовала, как у меня от волнения сжимается горло. Я горячо надеялась на то, что она всегда будет оставаться в блаженном неведении относительно истинного лица своего мужа.
Он взял другой цветок — красный пион, чудесного алого цвета.
Он приложил его к моим волосам.
— Ну, что вы скажете? — спросил он продавщиц.
— Прекрасный цветок для прекрасной юной дамы, — ответила та, что постарше.
— Я согласен, — сказал Шарль, — а вы Софи? Софи замялась:
— М-д-да…
Я увидела в ее глазах все то же знакомое выражение, и уже хотела сказать, что мне не нужен этот цветок. Но тогда все выглядело бы так, словно для меня это важно, поэтому я взяла цветок, поблагодарив Шарля.
Мы двинулись дальше по направлению к дому, но я почувствовала, что события этого утра потеряли свою прелесть для Софи.
Как мне хотелось предупредить ее о том, что она не должна проявлять свою ревность, ибо Шарль относится к тем мужчинам, которых это раздражает. Единственный выход для нее — принимать жизнь такой, как она есть, не задавать вопросов, ничто не подвергать испытаниям, прикрывать глаза на то, чего не следует видеть. Тогда и только тогда у нее появится шанс быть счастливой.
Но как я могла сказать ей об этом? Как я могла рассказать ей о том, что на собственном опыте убедилась, кем на самом деле является ее жених?
Однако я попыталась дать ей понять, что ценю свой цветок гораздо меньше, чем она. Такая возможность представилась мне, когда в мою комнату, как обычно, вошла Лизетта, хотя в последнее время мы с ней виделись реже.
Софи сидела у меня, цветок был приколот к ее платью, и Лизетта сразу же его заметила.
— Просто чудесно! — воскликнула Лизетта. — Я слышала, что искусственные цветы из шелка теперь в большой моде.
— Его купил мне Шарль, — пояснила Софи, — на улице у цветочниц.
— Ты счастливая. Он очень заботится о тебе, правда?
Софи радостно улыбнулась.
— Мы шли по улице и наткнулись на этот киоск. Все остальное меня не заинтересовало, но цветы… они были такие прелестные.
Лизетта рассматривала цветок.
— Он очень искусно сделан, — сказала она.
— Другой цветок он купил для Лотти.
— Ему пришлось… поскольку я была там с Арманом, — быстро объяснила я.
— А где твой?
— Я сунула его куда-то. Даже забыла, куда… Подожди минутку, мне кажется, он где-то здесь.
Я хотела доказать Софи, что подарок Шарля ничего для меня не значил.
Я достала цветок.
— Какой чудесный насыщенный цвет, — сказала Лизетта.
— А мне кажется, что он не подойдет ни к одному из моих платьев.
— Чепуха. Красное — это твой цвет. С ним ты становишься более смуглой и страстной.
— Да ну, дрянь какая-то.
Я забрала у нее цветок и бросила его в ящик стола.
Софи оживилась. Она никогда не умела скрывать свои чувства. Милая Софи, которую было так легко обмануть. Конечно, этому отъявленному лжецу, за которого она собиралась выйти замуж, без труда удастся водить ее за нос.
Все было прекрасно. У Софи была великолепная возможность вступить в столь необходимый для нее брак.
Через пару дней после случая с цветами к нам вновь зашел Шарль. Софи ушла с моей матерью к портнихе, чтобы обсудить вопросы с приданым, так что мне, безусловно, пришлось выполнять обязанности хозяйки.
Он взял мои руки и расцеловал их.
— Лотти, — воскликнул он, — как я рад, что застал вас одну!
— Вы сделали это случайно или намеренно?
— — Немного и того и другого, — признался он. — Я думаю, что сейчас Софи с вашей мамой пошли к портнихе.
— Вы хорошо информированы.
— Это помогает в жизни. Я хочу с вами сходить кое-куда. Я собираюсь показать вам то, что вас должно действительно заинтересовать.
— Куда вы собираетесь меня вести?
— Всего лишь прогулка по улицам, я обещаю.
— Прогулка? Но почему…
— Вы все поймете. Давайте, надевайте плащ. У нас не так уж много времени.
— А вы не собираетесь показать это Софи?
— Конечно, нет. Нет причин, по которым это могло бы ее заинтересовать.
— Тогда почему же?..
— Обуздайте ваше нетерпение и поспешите. Я не хочу, чтобы мы слишком задержались. Обещаю вам, что мы вернемся домой через час.
Как всегда, ему удалось взволновать меня.
— Хорошо, — согласилась я, — но всего лишь прогулка по улицам.
— Это все… клянусь честью.
— Рада слышать, что таковая у вас имеется.
— Я известен как человек, который всегда держит свое слово.
Ну что в этом было такого? Мне не разрешали выходить из дома одной, а в данном случае я была под покровительством человека, который вскоре должен был стать членом нашей семьи. Он не осмелится вести себя неподобающим образом. Он очень уважает моего отца, а кроме того, было ясно, что Турвили очень хотят этого брака. Итак, я надела плащ, и мы вышли на улицу.
Я была совершенно не подготовлена к зрелищу, которое мне предстояло увидеть, и, услышав звуки барабана, удивилась и заинтересовалась; вокруг тут же собралась толпа людей. Они смеялись, некоторые радостно, иные — презрительно.
— Там идет какая-то процессия, — сказала я.
— Подождите, — усмехнулся Шарль, — сейчас вы увидите свою старую знакомую.
Он крепко взял меня под руку, поскольку народу становилось все больше; когда на нас начинали напирать, он прикрывал меня, слегка обнимая. Я не решалась протестовать, понимая, что в данной обстановке это просто необходимо. Но, прижимаясь к нему, я ощущала сильное возбуждение.
И тут я увидела. Первым шел барабанщик, за ним сержант с пикой, следом грум вел на поводу осла, а на осле сидел человек спиной вперед, в венце, сплетенном из соломы, — мадам Ружмон. На груди у нее висела табличка, на которой ярко-красными буквами было написано «сводня».
Ее лицо было бесстрастно — та же маска, которую я видела и в первый раз, — свинцовые белила и румяна. Соломенный венец сидел на голове немного кривовато, но сплетен был искусно. Половины того, что выкрикивала толпа, я не понимала, но в основном это были непристойные комментарии по поводу ее профессии. Я уставилась на мадам Ружмон, сидевшую на осле с некоторой беззаботностью, глядевшую сквозь толпу. Она сохраняла определенное достоинство, которым нельзя было не восхищаться. Я ожидала, что в любой момент кто-нибудь стащит ее с осла, но никто не решился; вообще в толпе царило довольно миролюбивое настроение. Барабанщик продолжал бить в свой барабан, и кто-то затянул песню, подхваченную всей толпой.
