Джулия Куинн - Тридцать Шесть Валентинок
– Я должна вам кое–то сказать, – произнесла она, ее голос упал до почти шепота.
– Сегодня вечером?
Она кивнула.
– Сегодня вечером.
Он ждал, но она ничего не говорила, только отвела взгляд и снова сглотнула, как будто пытаясь справиться со своими нервами.
– Сюзанна, – прошептал он, касаясь ее щеки, – вы можете сказать мне все.
Смотря куда–то в сторону, она сказала:
– Я думала о вас… и я… я… – Она пыталась найти слова. – Это очень трудно.
Он мягко улыбнулся.
– Обещаю… Независимо от того, что вы скажете, это останется только между нами.
Она тихо рассмеялась, но это был смех отчаяния.
– О, Дэвид, – сказала она, – это не такая тайна. Это только… – Она закрыла глаза, медленно качая головой. – Не то, чтобы я думаю о вас, – сказала она, вновь открывая глаза, но смотря куда–то мимо, пытаясь избежать его взгляда. – Скорее это то, что я не могу прекратить думать о вас, и я… я…
Его сердце подпрыгнуло. Что она пытается сказать?
– Я только хочу знать, – сказала она, ее слова вырывались с глубоким вздохом. – Я должна знать… – Она сглотнула, и снова закрыла глаза, но на сей раз казалось, что от боли. – Как вы думаете, вы могли бы полюбить меня? Хотя бы чуть–чуть?
Мгновение он не знал, как ответить. И затем, без слов, без раздумий, он обхватил ее лицо руками и поцеловал ее.
Он вложил в поцелуй все те эмоции, что не давали ему покоя в течение последних нескольких дней. Он целовал ее до тех пор, пока не вынужден был отступить, чтобы отдышаться.
– Я могу, – сказал он, и поцеловал ее снова.
Сюзанна таяла в его руках, ослабевшая от мощного напора его страсти. Его губы пропутешествовали от ее рта до ее уха, проложив раскаленный добела путь по ее пылающей коже.
– Я могу, – прошептал он прежде, чем расстегнуть ее пальто и позволить ему упасть на пол. – Я могу.
Его руки гладили ее вдоль спины, пока не остановились на бедрах. Сюзанна задохнулась от интимности его прикосновений. Она чувствовала его твердую, горячую выпуклость сквозь одежду, ощущала его страсть в каждом ударе его сердца, в его неровном дыхании.
И затем он сказал слова, о которых она мечтала. Он с трудом оторвался от нее и отодвинулся достаточно далеко, так, чтобы она могла заглянуть в его глаза, после чего произнес:
– Я люблю тебя, Сюзанна. Я люблю твою силу, и я люблю твою красоту. Я люблю твое доброе сердце, и я люблю твой острый ум. Я люблю твою храбрость, и… – Его голос надломился, и Сюзанна задохнулась, когда поняла, что в его глазах стояли слезы. – Я люблю тебя, – прошептал он. – Это все, что на самом деле стоит сказать.
– О, Дэвид, – сказала она, сдерживая эмоции, – я тоже люблю тебя. Я не думала, я даже не понимала, что это значит любить, пока я не встретил тебя.
Он коснулся ее лица, нежно, почтительно, и она подумала, что может сказать гораздо больше о том, насколько она его любит, но тут увидела нечто очень странное…
– Дэвид, – спросила она, – почему в Вашем кабинете разбросано столько бумаги?
Он попятился и вдруг начал носиться по комнате, пытаясь собрать каждую упавшую валентинку.
– Так, ничего, – бормотал он, выхватывая мусорную корзину и запихивая в нее клочки бумаги.
– Совсем ничего, – сказала она, усмехаясь при виде его стараний. Она никогда не думала, человек его размеров и с его манерой поведения может так суетиться.
– Я только… Я… ах… – Он наклонился и поднял очередной мятый листок бумаги. – Ничего особенного.
Сюзанна заметила, что он пропустил один листок, закатившийся под стол, она наклонилась и схватила его.
– Дайте мне, – Дэвид стремительно оказался рядом с ней и потянулся за листком, чтобы забрать его.
– Нет, – сказала она, улыбаясь, размахивая листком достаточно далеко от него, так, чтобы он не мог до него дотянуться. – Мне любопытно.
– В нем нет ничего интересного, – пробормотал он, делая последнюю попытку выхватить его.
Но Сюзанна уже разгладила его. Есть очень много вещей, о которых я хотел бы написать, прочитала она. Например, Ваши глаза…
И все.
– Что это? – спросила она.
– Валентинка, – пробормотал он.
– Мне? – спросила она, пытаясь утаить ноту оптимизма в своем голосе.
Он кивнул.
– Почему Вы ее не закончили?
– Почему я не закончил ни одну из них? – возразил он, махнув рукой вдоль комнаты, пол которой был усыпан множеством других незаконченных валентинок. – Поскольку я не мог выразить, что хочу сказать. Или возможно я знал что, но не знал, как я хочу это сказать.
– Что же Вы хотели сказать? – прошептала она.
Он шагнул вперед, взял обе ее руки в свои.
– Вы выйдете за меня? – спросил он.
На мгновение она лишилась дара речи. Волнение, читающееся в его глазах, загипнотизировало ее, наполняя ее собственные глаза слезами. Наконец, задыхаясь на каждом слове, она ответила:
– Да. О, Дэвид, да.
Он поднес ее руку к губам.
– Мне следует отвести вас домой, – прошептал он, но, казалось, подразумевал совсем не это.
Она ничего не ответила, она не хотела уходить. Не сейчас, по крайней мере. Она хотела насладиться этим мгновением.
– Это будет правильно, – сказал он, но его рука обвилась вокруг ее талии, придвигая ее поближе.
– Я не хочу уходить, – прошептала она.
Его глаза вспыхнули.
– Если вы останетесь, – сказал он мягко, – вы не сможете остаться невинной. Я не могу… – Он остановился и сглотнул, словно пытаясь удержать себя в руках. – Мне не хватит сил удержаться, Сюзанна. Я всего лишь человек.
Она взяла его руку и прижала к своему сердцу.
– Я не могу уйти, – сказала она. – Теперь, когда я здесь, теперь, когда я наконец с Вами, я не могу уйти. Пока не могу.
Без слов его руки нашли пуговки на спине ее платья, ловкими плавными движениями освободили их одну за другой. Сюзанна задохнулась, как только почувствовала, как прохладный порыв воздуха коснулся ее кожи, сопровождаемый потрясающей теплотой рук Дэвида. Его пальцы скользили вверх и вниз по спине, нежные словно перышко.
– Вы уверенны? – внезапно прошептал он ей на ушко.
Сюзанна закрыла глаза, тронутая его беспокойством. Она кивнула, затем заставила себя произнести вслух:
– Я хочу быть с Вами, – прошептала она. Это должно было быть сказано – для него и для нее.
Для них.
Он застонал, затем поднял ее и понес через комнату, ногой открыв дверь, ведущую в…
Сюзанна посмотрела вокруг. Это была его спальня. Обстановка была соответствующая. Пышно отделанная и темная, в высшей степени мужская, с богатыми темно–красными портьерами и балдахином над кроватью. Когда он уложил ее на массивную кровать, она почувствовала себя женственной и чрезвычайно греховной, нежной и любимой. Она почувствовала себя обнаженной и уязвимой, хотя ее платье все еще свободно висело на плечах. Он, казалось, понял ее страхи, и отошел от нее, чтобы снять с себя одежду прежде, чем приблизиться к ней. Он отступил назад, его глаза не отрываясь смотрели в ее лицо, пока он расстегивал пуговицы на манжетах.
