Паола Маршалл - На алтарь любви
Глава десятая
В голове у Тома стучало, словно черти выбивали на ней барабанную дробь. Он очнулся в незнакомой постели, в незнакомом месте. Потянувшись, нащупал рядом с собой что-то жесткое. Подголовный валик!
– Какого черта! – Он приподнялся на локте, отчего голова у него закружилась, а в желудке возникла тянущая пустота, и посмотрел на спящую по другую сторону валика женщину.
Тут к нему вернулась память – вернее, некая ее часть. Однако и этого было достаточно, чтобы он ощутил дурноту, не имевшую ничего общего с излишним усердием в выпивке накануне вечером. Он помнил лишь, как, сгорая от желания, повалился на Кэтрин, и больше ничего. Господи, спаси и сохрани, неужели он насильно овладел женщиной, которая до сих пор стойко отказывала ему?
Том всегда гордился, что подруги, делившие с ним ложе, делали это исключительно по доброй воле. Неужели в пьяном бреду он позволил вожделению заставить его совершить непоправимое? Том в ужасе обхватил голову руками. Разве не из-за страсти к этой прекрасной женщине он напился вчера вечером до бесчувствия?
Кэтрин пошевелилась. Что-то она ему скажет? И что он может сказать в свое оправдание? Он снова застонал.
– Том? – раздался из-за валика встревоженный голос.
Он медленно повернул голову и поморщился от резкой боли.
– Выглядишь ты неважно, – посочувствовала Кэтрин. – Может, разбудить Джорди и послать его за каким-нибудь питьем?
– Ради Бога, не надо! – Том неосмотрительно покачал головой и прикрыл глаза. – Ему сейчас так же скверно, так пусть сначала придет в себя. – Том взглянул ей в глаза. – Кэтрин, – начал он, – вчера вечером… – Он умолк, не зная, что сказать. Для женщины, которую недавно нагло изнасиловали, Кэтрин держалась на диво спокойно. Может быть, она и не возражала? В душе у Тома затеплилась надежда. – Как ты себя чувствуешь?
Кэтрин озадаченно посмотрела на него: такая робость была не в характере Тома. Пожалуй, эта манера сейчас вполне соответствовала его виду: синева под припухшими веками, бледность и выражение страдания и уныния. Что с ним?
И вдруг Кэтрин все поняла. Овдовев, ее отец начал сильно пить, и на следующее утро страдал не только от похмелья, но и от «беспамятства», как он выражался. Судя по всему, и Том не помнит, что случилось вчера. Наверняка сейчас ломает голову, гадая, не овладел ли ею насильно.
– Вчера вечером… – снова начал он. – Я… я не напугал тебя?
Кэтрин решила отомстить ему за то, что он собрался вчера сделать – и не сделал.
– Напугал? Нет-нет, чего мне было пугаться? Ведь ты попросил меня выйти за тебя замуж!
– Замуж?!
Том облизал губы. Что же теперь делать? Ему хотелось переспать с Кэтрин, но никак не жениться на ней, хотя она и затронула в его душе никогда ранее не звучавшие струны.
Поддразнивая Тома, Кэтрин едва сдерживалась – ей хотелось поцеловать его и успокоить.
– Ты был так доволен после, что сказал: мы обвенчаемся, как только вернемся в Англию, и обязательно пригласим сэра Томаса Гоуэра, который нас познакомил.
– Что? – простонал Том. Теперь он был уверен, что выпивка лишила его не только памяти, но и разума. Однако, раз он обещал жениться, как человек чести он обязан сдержать слово, хотя такое трудно представить себе даже в кошмаре.
Он озадаченно взглянул на Кэтрин – так собака смотрит на слишком большую кость, не зная, то ли поглодать ее, то ли броситься наутек, – и увидел, что девушка вздрагивает от смеха. Что это ее так рассмешило? Вдруг ему все стало ясно, и, перегнувшись через валик, он рывком привлек Кэтрин к себе.
– Что за игру ты затеяла, жена? – проворчал он и поцеловал ее.
Кэтрин потерлась щекой о его жесткую щетину и ответила, щекоча дыханием его шею:
– Ах, Том, извини! Ничего страшного вчера не случилось! Ты, правда, вознамерился броситься на меня, но тут же осовел и заснул.
Несколько секунд Том лежал, обнимая девушку и стараясь разобраться в своих чувствах. При мысли о том, что она не станет его женой, его пронзило острое разочарование. Наконец он пробормотал:
– Прости, что хотел взять тебя силой. Я помню лишь, как вернулся, увидел тебя и… и все. – Он сокрушенно посмотрел на свою сорочку.
– Надо думать, я сумел раздеться, если только ты или Джорди не помогли мне.
– Нет, – ответила она. – Ты разделся сам. Джорди нализался до чертиков, а я…
– А ты была так изумлена, что остолбенела, превратившись в прекрасную статую.
– Едва ли, – ядовито возразила Кэтрин. – Будь это так, мы с тобой обсуждали бы сейчас, кого позовем на свадьбу.
Эта пикировка так понравилась ей, что она решила записать реплики, как только минутка уединения позволит ей снова стать Уиллом Уэгстэффом.
Том расхохотался, и в дверях появилась унылая физиономия Джорди.
– Вам что-нибудь угодно, хозяин? – скорбно поинтересовался он.
– Да! Принеси нам всем эля с водой, а хозяйке – хлеба с сыром.
– Хорошо, что хоть кому-то сегодня весело, – жалобно протянул Джорди и удалился.
Благодаря то ли шуткам, то ли элю с водой Том скоро пришел в себя и проследовал в гардеробную одеваться, оставив Кэтрин одну. Затем, когда они привели себя в порядок, он созвал военный совет.
– Мне расхотелось шататься из таверны в таверну и расспрашивать, не знает ли кто англичанина по имени Грэм, – с ухмылкой заявил он. – Если так и дальше пойдет, к концу месяца я допьюсь до белой горячки.
– Тогда как же нам найти Грэма в таком огромном городе? – с беспокойством спросила Кэтрин.
– Не волнуйся, жена, – успокоил ее Том. – Сэр Томас дал мне адрес одного голландского купца по имени Хендрик ван Слайс. Когда-то два его корабля были вынуждены укрыться в Портсмуте из-за шторма. Все его товары были бы конфискованы, если бы он не согласился поведать нам кое-какие сведения. Позволено обратиться к нему в самом крайнем случае. Он живет здесь неподалеку. Мы представимся торговцами, а уж там станет ясно, как себя вести.
Итак, Том, Кэтрин и Джорди, нарядно одетые и оживленные, снова стояли у дверей роскошного особняка – правда, не в Антверпене, а в Амстердаме.
– Если ты решил выдавать себя за торговца, – тревожилась Кэтрин перед тем, как они покинули постоялый двор, – не удивится ли ван Слайс, что ты заявишься к нему домой, а не в лавку, да еще с женой?
– Нисколько, – откликнулся Том. – Менеер ван Слайс ведет торговлю из дома. Его товары – посуда, меха и безделушки, столь любезные знати, – хранятся в подвалах и погребах. Твое присутствие не будет для него неожиданностью: голландцы дают женщинам куда больше свободы, чем мы, и жены часто ведут дела наравне с мужьями.
– Что ж, им можно только позавидовать, – прокомментировала Кэтрин.
