Кэтлин Гаррингтон - Навеки твоя
— Мы не поедем в горы, — ответил он и тут же подумал, что ему очень бы хотелось показать этой девочке и ее прелестной маме суровую красоту гор его родной страны.
— Проверь еще раз стремена у ребенка, — сказал Лахлан, махнув рукой своему дяде. — А потом помоги ее няньке сесть в седло.
— Ты пустомеля и бездельник, — проворчал Уолтер, перейдя на шепот и подперев своими мозолистыми ладонями бока. — В следующий раз я займусь ребенком, а ты будешь прислуживать этой злющей старой ведьме. Вон, глянь, как это чертово отродье смотрит на меня. Словно хочет испепелить своими глазищами.
— Она совершенно безобидное существо, — покачав головой, ответил Лахлан.
Подойдя к горячей берберийской лошади, которая стояла возле его огромного гнедого жеребца, Кинрат наклонился, чтобы помочь графине, ведь Анжелика сказала, что это входит в его обязанности.
— Миледи, — обратился он к Франсин. Его голос снова звучал звонко и весело.
Леди Уолсингхем молча схватилась затянутой в перчатку рукой за плечо шотландца и, подняв ногу, поставила сапог на его сложенные в форме чаши ладони. Лахлан слегка приподнял ее, помогая сесть в седло. Ему очень хотелось погладить ножку, скрытую под мягкой черной кожей, однако он из соображений благоразумия поборол это искушение.
Принимая из его рук поводья, графиня посмотрела на него. Их взгляды встретились. Ее блестящие глаза были наполовину скрыты веером густых длинных ресниц.
— Что вас так насмешило? — спросила она, пытаясь справиться с раздражением.
— Просто я был приятно удивлен, узнав, что этой ночью вы делили ложе с таким забавным компаньоном, — громко ответил Лахлан. Он даже не пытался скрыть свою радость или хотя бы перейти на шепот.
Должен признаться, что я согласен с леди Анжеликой. Вы действительно очень приятно пахнете. Я всегда был неравнодушен к запаху лаванды.
Франсин смотрела на этого несносного мужчину, сурово сдвинув брови. Ей хотелось сказать ему какую-нибудь колкость, чтобы как можно больнее задеть его самолюбие и навсегда стереть с его лица эту идиотскую усмешку. Однако она прекрасно понимала, что все собравшиеся во дворе замка, затаив дыхание, ждут ее ответа. Ни одна душа в пределах слышимости, кроме, конечно, ее маленькой и по-детски наивной дочери, не верит тому, что у них с этим шотландцем всего лишь непринужденная беседа. Она явно уловила обольстительные нотки в низком бархатном голосе графа Кинрата.
Глядя в его светящиеся от радости глаза, женщина закусила нижнюю губу и решила, что не позволит ему заманить себя в западню.
Немного раньше она с удивлением отметила, что Кинрат сменил свое одеяние: вместо красно-черного килта на нем были камзол, бриджи и длинные лосины. Он был вооружен до зубов: на одном боку у него висел широкий меч, на другом кинжал, а за спиной виднелся огромный палаш. Кроме того, за широкий кожаный пояс горец заткнул маленький кинжал.
Оглядевшись, Франсин заметила, что все его родственники были одеты и вооружены так же, как он. Высокие, широкоплечие мужчины, бряцающие оружием, представляли собой пугающее зрелище.
— Я смотрю, сегодня вы одеты явно не для танцев, — сказала она. — Неужели собираетесь сразиться с шайкой разбойников на Великом Северном пути?
— Я по опыту знаю, что нужно быть готовым к любым неожиданностям, — ответил Кинрат, подтягивая ее стремена. Как бы подбадривая, он сжал рукой ее обтянутую сапогом для верховой езды лодыжку. — Вам нечего бояться, миледи. Думаю, что мы спокойно проделаем этот путь, и мне ни разу не придется вытаскивать из ножен свой кинжал, — сказал он с каким-то даже сожалением в голосе.
Вспомнив языческие письмена, которые опоясывали его мускулистые руки, и огромного парящего ястреба, изображенного на верхней половине спины, Франсин поняла, что этот свирепый шотландец на самом деле был бы очень рад, если бы в пути ему пришлось вступить в стычку с бандитами.
И чем больше будет пролито крови, тем, без сомнения, лучше. Кинрат сел на своего великолепного Араба и подъехал к ней.
— Итак, леди Уолсингхем, если вы готовы, то мы отправляемся в Шотландию, — сказал он. На его лице по-прежнему играла легкая улыбка.
Глава шестая
Замок Беддигфелд
Грентам Линкольншир, Англия
— О, прошу вас, Кинрат, поиграйте с нами! Если вы согласитесь, то мы позволим вам самому выбрать партнеров по команде. — Ангельский голосок леди Дианы буквально звенел от радости. По тому, как громко она кричала, хотя обычно никогда не позволяла себе повышать голос, было понятно, что ей очень хочется обратить на себя внимание шотландского графа.
Франсин опустилась на колени в траву возле своей дочери и краем глаза наблюдала за тремя мужчинами, которые, обогнув живую изгородь, появились на поляне. Кинрат, его дядя и кузен, облаченные в великолепные шерстяные камзолы, бриджи и длинные лосины, вышли на тропинку, ведущую к аккуратно подстриженной лужайке для игры в шары возле замка Беддигфелд.
Когда Кинрат и его спутники подошли ближе, граф улыбнулся.
— Что скажете, парни? — спросил он, посмотрев на своих родственников. — Хотите присоединиться к дамам и сыграть партию в шары?
При виде прекрасной брюнетки Колин Мак-Рат смущенно сжался, уткнувшись подбородком в кружевной воротник. Его веснушчатое лицо стало таким же красным, как и волосы.
— П-почему бы и нет? — пожав плечами, согласился он.
Переминаясь с ноги на ногу, рыжеволосый детина уставился на подол зеленого шелкового платья леди Пемброк. Казалось, что когда Колин подходит к Диане ближе чем на четыре шага, то сразу теряет дар речи.
— Да, чертовски хорошая мысль, — ответил Уолтер Мак-Рат, кивнув головой и радостно улыбнулся, обнажив свой щербатый рот. Весело поблескивая глазами, он посмотрел сначала на Диану, потом на Колина. Похоже, мужчина прекрасно понимал, что его сын стал таким косноязычным потому, что безнадежно влюбился в черноволосую английскую красавицу, и это его забавляло.
Однако улыбка моментально исчезла с лица Уолтера, как только он увидел Люсию Грациоли. Та сидела на каменной скамье и, быстро работая крючком, который она сжимала кривыми старческими пальцами, вязала тонкое неаполитанское кружево. Итальянка буквально пронзала его своими черными, полными злости глазами, и он в отместку тоже бросил на нее злобный взгляд.
Люсия с недоверием относилась к любому половозрелому мужчине, который входит в тот круг общества, где вращается ее госпожа. Но особенно сильную неприязнь она почему-то питала к этим трем шотландцам.
